Идол, защищайся! Культ образов и иконоборческое насилие в Средние века

Приведу еще один пример. В 1212 г. Гуго де Пьерпон, князь-епископ Льежский (1200–1229), применил тот же метод воздействия против Генриха I, герцога Брабантского (1183–1235), когда тот взял и разграбил Льеж. В ответ Гуго отлучил обидчика и его союзников от церкви и распорядился во всех храмах епархии спустить распятия и мощи святых на пол и окружить их терниями. В соборе самого Льежа по правую сторону от креста с фигурой Спасителя положили раку с мощами св. Теодарда Маастрихтского и девы Мальдаберты, а по левую — мощи св. Петра, Андолета и Флориберта. В самом соборе почти полтора года не было служб, но каждый день после мессы в церкви св. Эгидия (Жиля) священник перед всем духовенством выходил в центр храма и взывал к Господу об отмщении[280]. Как рассказывал местный архидиакон Гервард, эти меры разгневали герцога. Войдя в одну из церквей, он схватил распятие, вытащил его на улицу, отломал Христу руки и ноги, а потом бросил в навозную кучу. При этом он якобы произнес: «Неужели епископ собирается со мной расквитаться с помощью таких магометов (то есть идолов. — М. М.)?»[281] В 1213 г. Генрих I был разбит в битве на Степе. Через некоторое время ему пришлось лично явиться в собор и поднять с пола распятия и реликвии, которые оказались там из-за его атаки на Льеж[282].

Спустя двадцать лет к подобным мерам прибег Морис, архиепископ Руанский (1231–1235). Он давно требовал от короля вернуть владения, которые принадлежали епархии, но в ходе конфликта между ней и короной оказались конфискованы. Ничего не добившись другим путем, Морис в 1233 г. применил инструмент, который духовенство часто использовало в борьбе со светской властью, — интердикт, запрет на богослужение, таинства и требы. Он был наложен на все часовни, принадлежавшие королю в Руанской епархии, на королевских чиновников и их семьи, а также на кладбища, находившиеся в королевских владениях, — там было запрещено погребать мертвецов (кроме монахов и белого духовенства). Помимо этого, Морис потребовал от клириков, управлявших разными частями епархии, чтобы до Рождества в храмах черного и белого духовенства все образы Девы Марии были собраны в нефе и сложены не на земле, а на каком-то троне или стуле. Их следовало окружить терниями и поставить вокруг преграды, чтобы никто не мог до них дотронуться. Вскоре после Рождества то же предстояло сделать и с образами Христа. Как было сказано в послании архиепископа, все эти меры требовались потому, что король покусился на владения Девы Марии. Насилие, которое сотворено против Богоматери, пребывающей на небесах, должно стать зримым и на земле. Окружая святые образы терниями, обиженные клирики демонстрировали унижение, выпавшее на долю их святых патронов[283].

У подобных методов воздействия на святых были древние корни. Изображения греческих и римских богов порой наказывали и разбивали за то, что те отказывались помочь и не отвечали на жертвоприношения[284]. Изначально христиане вслед за иудеями отвергали почитание статуй богов как идолопоклонство и в целом склонялись к аниконизму. Однако постепенно, во II–III вв., они начали писать фигуры Христа и мучеников на стенах катакомб, а позже, к IV–VI вв., на стенах церквей и на деревянных досках — иконах. Важнейший поворот наступил тогда, когда этим изображениям стали молиться и ждать от них помощи — так возник новый культ образов. Христиане высмеивали язычников за то, что те обожествляют идолов и молятся мертвым «болванам», которых сами же вырезали из камня или отлили из металла. По их убеждению, почитание образов Христа, Богоматери и святых не имело никакого отношения к идолопоклонству. Их образ истинный, а языческий — ложный, дьявольский. Христиане через образ обращаются к небесному прообразу, язычники поклоняются самой материи. Тем не менее многие формы христианского культа образов были заимствованы из греко-римской религии. Наказание святых явно принадлежит к их числу.

Например, в VI в. епископ Григорий Турский в книге «О славе исповедников» упоминал о том, как некий Хильдерик, который был важным человеком при дворе короля Сигиберта, отнял у церкви виллу в Аахене. Тогда местный епископ Франко пришел ко гробу св. Митрия и после молитвы ему пригрозил: «Пока ты, преславный святой, не отомстишь врагам своих слуг и не вернешь святой церкви то, что было отнято у тебя силой, здесь не будет возжигаться свет и не будет стройного пения псалмов». После этого епископ повесил на гробницу тернии и запер двери храма. Обидчик тотчас же заболел, год промучился, осознав свою вину, повелел вернуть Церкви виллу, а заодно 600 золотых монет, но все равно испустил дух[285].