Иегуда Галеви – об изгнании и о себе

– Самым трудным для меня было поднимать солдат в атаку, – вспоминает он. – После разрыва вражеских снарядов некоторые из них не вставали с земли. А я снова и снова командовал: «За мной! Вперёд!» Чувствовал себя убийцей детей, хоть и был ненамного старше их. До сих пор ужас неподвижных тел мальчиков возвращается во снах – я умирал с каждым из них. Не может быть, чтобы они ушли в небытие – исчезли, будто их и не было…

– Согласен с вами, – отозвался я. При этом вспомнил слова русского маршала Жукова о том, что солдат не жалеть: «Бабы ещё нарожают». А у евреев со смертью каждого человека погибает целый мир.

– В наших спровоцированных арабами войнах мы не могли потерпеть поражения; одна проигранная война означала конец государству, – говорит Шломо.

– Я невольно сопоставляю сегодняшнее положение страны со временем двухтысячелетней давности. Восстания иудеев, подобно сегодняшним войнам, тоже были спровоцированы. Римские наместники, желая оправдать перед императором свой произвол, насилие, вынуждали народ, признающий своим владыкой только Всевышнего, к сопротивлению.

– Это так, – отозвался собеседник.

И я продолжал:

– Однако, когда поражение восстания стало очевидным, следовало остановиться, дабы предотвратить разгром Иудеи. Что бы ни говорили об Иосифе Флавии, мол, продался римлянам, я разделяю его разумные доводы, следуя которым можно было избежать сотни тысяч жертв и разрушения Храма.

Шломо промолчал, должно быть, он был не согласен со мной в оценке поведения Иосифа Флавия. Как бы то ни было, мне несказанно повезло, мой случайный знакомый оказался историком. Более того, мы почти земляки, его мать тоже из Москвы, приехала в Израиль девочкой в двадцатых годах, почти сразу после революции. Я знаю переулок у нынешнего метро «Новокузнецкая», где жила её семья во времена НЭПа; тогда граница была открыта. Мой собеседник знает несколько слов на русском и на идиш, что помогает нам понимать друг друга. Говорит, что ему очень комфортно разговаривать со мной, наверное, унаследовал от матери из России манеру общения. Отец его из Румынии, жена – из Польши.

– Каким образом семье твоей жены удалось выбраться из оккупированной немцами Польши? – спросил я.

– Они приехали сюда до войны. У родителей жены тринадцать лет не было детей, не знаю, смилостивились ли небеса или оттого, что состоятельный отец фабрикант подарил синагоге Тору, наконец родилась девочка. Спустя полтора года у ребёнка обнаружилась астма, родители ходили к лучшим профессорам – никто не мог помочь. И только один престарелый врач сказал, что спасение можно найти в Израиле в районе жаркого и сухого климата. Много было препятствий, прежде чем удалось выехать из Польши. Уезжали на время, в Польше осталась фабрика, дом, счета в банке. Через два года началась война. Все родственники погибли.

– Значит, астма у девочки спасла семью.

– Получается так. Вот и мои родные приехали в Израиль до той страшной катастрофы.

Мысленно я вживаюсь в судьбу человека, который родился здесь, воевал, учился на историческом факультете Иерусалимского университета, где слушал лекции знатоков древней истории. В подробностях Иудейской войны плавает как рыба в воде. Затем писал докторат в Нью-Йорке и не сошёлся с тамошним профессором в оценке помощи Америки Израилю в его первых судьбоносных войнах. В самый критический момент из Чехословакии, а не из Америки было доставлено нам оружие.

– Некоторые из моих сокурсников и однополчан переехали в Штаты, там легче жить… и с жильём проще, – вспоминая не столь далёкое прошлое, говорит Шломо.

– В стране, которая воюет, всё дороже, – отозвался я.

– Это можно понять – одна война за другой, а если не война, то резервистские сборы, чтобы не утратил боевую форму. Люди устали. Вот и сейчас, когда ракеты летят на наши города, кто может быть уверен, что завтра не придётся идти в бой; значит, нужно бросить работу, учёбу, только что родившихся детей. Хорошо говорить о любви к Израилю, а вы представьте себя на месте людей, которые не знают, что их ждёт завтра.

– Но ведь и вы могли остаться жить в Америке, – заметил я.

– Мог. Я и жил там с семьёй несколько лет… Там от аппендицита умер мой первенец. Врач поставил неправильный диагноз, сказал, что ребёнка можно забрать из больницы домой, а ночью мальчик умер. Я ведь и женился только ради него, не хотел, чтобы девушка, с которой встречался, делала аборт.

Шломо замолчал. Затем продолжал:

– Вот и решил после этого несчастья: судьбу не обманешь – настигнет в любом месте. Мы вернулись в Израиль, жить было негде, много раз с маленькими детьми переезжали с одной съёмной квартиры на другую. И работу по специальности не мог найти. Где только не подрабатывал!

Всего лишь несколько минут назад я завидовал белой завистью своему новому знакомому в том, что он родился в Израиле и учился здесь на историческом факультете. Сейчас же, представив себя на положении гуманитария, который не может найти работу и не имеет своей крыши над головой, решил, что в подобной ситуации человеку со всегда востребованной специальностью инженера проще.