Иегуда Галеви – об изгнании и о себе

Часто думаю о том, можно ли историю считать наукой или то просто описание событий, не подвластных какой-либо закономерности. Например, завоевания Римской империи и походы Александра Македонского со временем привели к упадку Рима и Греции. Налоги, которые римляне взимали с покорённых народов, не оправдывали содержание армии для усмирения восстаний в провинциях. А после ранней смерти Александра Македонского его держава распалась между воюющими за власть генералами. Уж не говорю о современной истории, о Наполеоне, Гитлере – об их триумфальном начале и бесславном конце. Таким образом, из прошлых завоеваний и поражений можно сделать вывод на будущее. Если за одной и той же причиной часто имеет место однозначное следствие, вывод очевиден – историю в некотором смысле можно считать наукой.

Походы Александра Македонского и Наполеона имели положительное значение в плане культурного обмена Востока и Запада, однако такое могло произойти и без кровопролития. А вот при входе евреев в Кнаан, обещанную Богом землю, речь шла не о культурном обмене, а о категорической смене многобожия на монотеизм, что не могло случиться без войны с местным населением. То была война приверженцев Единого Бога с язычниками – война, означающая начало новой цивилизации. При этом ещё до начала военных действий предводитель израильтян Иисус Навин оповещал аборигенов о том, что каждый может присоединиться к еврейскому народу, отказавшись от идолопоклонства, кровопролития и разврата. Не желающие отказываться от местных обычаев могут уйти. В противном случае – будем воевать.

Мысленно перемещаясь во времени, я снова и снова представляю себя живущим в Иерусалиме двухтысячелетней давности. Была ли у меня горшечная мастерская, или копал колодцы, обладая даром угадывать место подземных вод, или… Ну, неважно, чем человек зарабатывает на хлеб. Представляю тогдашние партии, разногласия. Саддукеи, принадлежащие к знатным аристократическим и священническим династиям, наслаждались в этой жизни и не помышляли о другой, не чаяли ни перевоплощения, ни бессмертия души. Народ не доверял этим представителям Закона, которые, строго наказывая других, себе позволяли всякие вольности. В противовес саддукеям была чисто религиозная партия ессеев – отшельников, живущих в пустыне и не принимающих участия в постановлениях правящей партии. Если бы мне пришлось выбирать, примкнул бы к ессеям, заботящимся о чистоте души. Однако при этом вовсе не обязательно уходить от жизни. В те давние времена, наверное, я был фарисеем и, подобно большинству моих единомышленников, вышел из простого народа благодаря стараниям в приобретении знаний. И не суть важно, из какой я семьи, стриг ли мой прадед овец или ворочал тяжёлыми каменными жерновами. Себя воображаю и пастухом, и пахарем, и виноделом, был красивым и некрасивым, богатым и бедным… Душа, являющаяся в мир в разных обличьях, всё та же. Подобно большинству иудеев тех времён, я следовал за фарисеями, лозунгом которых задолго до Иисуса было: «Суббота для народа, а не народ для субботы».[222]

Чувство справедливости у меня врождённое, в детстве оно касалось даже неодушевлённых предметов, все и всё, казалось, чувствует и боль, и радость – деревья, трава, цветы, картошка, яблоки. «Больно ли картошке, когда её чистят?» – думал я при виде ножа, срезающего кожуру. Тоскует ли испорченное яблоко, когда его выбрасывают в мусорное ведро? Потом появилась причастность к судьбам ушедших поколений, будто мы, современники, в некотором смысле живём на виду у всех страдавших и невинно погибших во времена войн, инквизиции, погромов, Холокоста. Не мучительная ли смерть наших предков возопила к Творцу о милости к народу, первым признавшему Его единство и всемогущество, не им ли мы обязаны созданием нашего государства?