Иегуда Галеви – об изгнании и о себе

Но я стойко и смиренно казни вынесу любые,
Лишь бы Бог с благословеньем мне открыл врата златые.

На его алтарь священный я, как жертву всесожженья,

Принесу всё без остатка: чувства, мысли и стремленья.

И свидетельством послужит моя скорбная могила,

Что в Земле обетованной пилигрима приютила.[164]

Вспомнил, что Моше писал о том, что желание понять самое главное в жизни – дойти до самой сути – помогает абстрагироваться от жизненных невзгод, делает человека независимым. Я тогда порадовался за него, за его силу духа. Однако в последнем письме он прощался со мной… наверное, чувствовал, что умирает. В том последнем письме прислал стихотворение:

Я мысленно опять на том погосте,
Где спят друзья мои, отец и мать,
Я их спросил (никто не слышал гостя):
«Неужто вы смогли меня предать?»

Тут, из могил без слов к себе маня,

Они на место показали рядом,
Которое осталось для меня.[165]

Пока Моше был жив, я чувствовал себя защищённым его дружбой. Про себя знаю – предстану перед Всесвятым на своей земле:

Под небом отчизны я дух успокою,
Священные камни слезами омою…
Пусть в прах среди камней свалюсь я усталый,
То – прах Иудеи, то родины скалы!
Умру ли в дороге, не жаль мне и жизни –
Умру среди предков, истлею в отчизне![166]

Может быть, наши души встретятся в лучшем мире. В конце своего последнего письма Моше благодарил меня за долгую верность, привёл пасук из Талмуда: «Человек, который шёл по пустыне, проголодался и захотел пить. И нашёл он дерево со сладкими плодами и густой тенью, под которым струился ручей. Ел плоды эти, пил воду эту, сидел в тени этой. А когда решил уходить, то сказал: “Дерево, дерево! Как мне благодарить тебя? Если пожелаю тебе, чтобы плоды твои были сладкими – вот, плоды твои и так сладкие. Чтобы тень твоя была густой – вот, тень твоя и так густая. Чтобы вода была рядом с тобой – вот, ручей течёт под тобой.

Скажу так: пусть будет благословение на то, чтобы все побеги твои стали такими же, как ты”».[167]

* * *

Это и было благословением верного друга. Оно осуществилось – у единственного внука Иегуды Галеви, которого он оставил на попечение небес, отправившись на Святую землю, было двенадцать детей.

Список использованной литературы см. в конце книги.

Один из наших

До вечернего обхода больных осталось полчаса, и пока в отделении всё спокойно: назначенные лекарства выданы, тяжелобольные в стабильном состоянии – можно расслабиться. Немногие выходят из нашего хосписа, здесь ведь не вылечивают измученных старостью и болезнями, всего лишь по мере возможности облегчают им последние дни жизни. Я давно говорил: будущее медицины – профилактика, что даст возможность избежать многих недугов. Настоящая истина для меня очевидна: ведь начинал свою медицинскую практику с педиатрии – с новорождённых в районной больнице Вологодской области, а заканчиваю в иерусалимском госпитале Сен-Луис; то есть с первого крика – момента появления младенца – и до последнего вздоха. Шёл от педиатрии, неврологии, генетики до геронтологии. Для уяснения причин возникновения тех или иных болезней всегда делал всё, что мог, часто вопреки существующим условиям и установкам коллег.

Утром звонил брат, напомнил, что сегодня мамин день рождения. Двадцать лет прошло, как нет мамы, она очень хотела, чтобы я стал хорошим врачом, гордилась мной. И я старался, пытался найти новые возможности лечения и предупреждения хворей. Лечить больного лекарствами – этого недостаточно, главное – соотнести причину со следствием. Например, если начинающий врач назначит двадцать лекарств от двадцати болезней, как написано в учебнике, то опытный сориентируется, что от чего происходит, и даст одно лекарство, ибо один и тот же фактор может вызвать развитие разных заболеваний.