Иегуда Галеви – об изгнании и о себе

Точно так же может ответить человек любого вероисповедания о принадлежности своему народу. Если конкретней о евреях, то, наверное, следует говорить о непрекращающемся диалоге с Богом, ощущение которого было с детства. И ещё представление о равноправном обществе, наверное, бывшем реальностью во времена Синедриона, когда семьдесят один член Верховного суда могли судить царя, первосвященника, ложного пророка. При этом каждый был в ответе не только за себя, но и за ближнего своего; «тот, кто имеет возможность указать человеку на его неправильные поступки и не делает этого, считается в некоторой степени виновным в его заблуждении».[176]

Есть в нашем Учении и установка на будущее, когда не будет ни хищника, ни жертвы. Это пророчество Исайи о всеобщем братстве – идеал, которого не могло быть ни в Греции, ни в Риме, где история вершилась волей враждующих богов. А в египетской культуре только в потустороннем, следующем мире начиналась истинная жизнь.

История – это память о прошлом, которое помогает принять соответствующее решение в настоящем и в некоторой степени определяет будущее. История страны и отдельного человека с его желаниями, устремлениями, нереализованными мечтами, тоской… И надежды… мечтаю увидеть внука в Израиле. Хоть сейчас полетел бы в Америку, но никто меня не зовёт, английского языка не знаю, не смогу сориентироваться в незнакомом месте. Да и хватит ли сил в моём возрасте на столь дальний перелёт? И не то что боюсь отдать Богу душу в Америке, но хочу быть похороненным на своей земле. Деньги, что удаётся сэкономить, посылаю матери Арика и не перестаю мечтать, что он окажется в Израиле и я ещё увижу его детей.

Если что и могу сделать для своего мальчика, так только приобщить его к истории страны; снова и снова посылаю по интернету всё, что знаю о возникновении и выживании еврейского народа. Начал с основателя единобожия Авраама – он первый задумался над устройством мироздания, силой ума и души старался постичь Творца. Чтобы получить ответ, нужно спросить. И Бог откликнулся ему.

На вопрос Арика: «Мы ли выбрали Единого или Он выбрал нас?» – отвечаю: «Сознание определяет бытие, то есть жизнь выстраивается согласно нашему разумению; первый шаг за нами, за ориентацией на главное».

– А что главное? – спрашивает мой мальчик.

Я спешу найти ответ, который бы зацепил внука, пока он не потерял интерес к разговору. На ум приходят слова пророка Михи:

– «Что требует от тебя Господь: быть справедливым, любить милосердие и смиренно ходить перед Господом».[177]

– Что значит «смиренно»?

– Это значит поверять свои мысли и поступки с нашим Писанием.

– Это понятно, это для всех… – Внук разочарован, и я судорожно, пока он не положил трубку или случайно не отключился телефон, ищу слова, я должен найти слова, чтобы заинтересовать его Учением и историей нашего народа.

– Люди богоподобны в той мере, в какой наделены разумом и волей, – вспоминаю я чьи-то слова, – творение человека по образу и подобию Бога означает уподобление человека Богу в стремлении быть созидателем, творцом.

– Разве богоподобие сводится к разуму и воле? – перебивает меня любознательный мальчик, и я слышу досаду в его голосе.

– Мудрый царь Соломон сказал на исходе дней своих: «Всё суета сует… И только дела человека остаются после его кончины».

– А мои дела? Что мне делать?

– У каждого своё призвание. И ты найдёшь, на что откликнется душа твоя.

При этом вспоминаю свою юношескую растерянность, страх, что не найду, не дойду, не успею сделать то, для чего появился на этом свете. И тороплюсь рассказать внуку о разных открытиях, о людях, оставивших после себя добрую память: о профессорах, которые в начале века приезжали из Германии в Израиль осушать болота. Даже болотистую и каменистую землю покупали, а не захватывали. Жили в ужасных условиях, умирали от малярии. Ненамного улучшились условия быта после провозглашения независимости государства: ютились в палатках, фанерных домиках, перенаселённых бараках. Старожилы рассказывают, что на ребёнка в неделю выдавали одно яйцо. Тогда в Израиль устремились евреи из семидесяти стран.

Арик молчит, и я продолжаю:

– Вот и в Храме царя Соломона в дни праздника Кущей приносили жертву из семидесяти волов за благоденствие окружающих народов. Семьдесят языков должны были знать члены Синедриона – высшего суда справедливости.

Рассказываю о войнах за независимость, о смертельно раненном в бою командире еврейской самообороны, отважном Трумпельдоре, который, будучи героем русско-японской войны, сказал перед последним вздохом: «Хорошо умереть за Родину».

– Знаю, – перебивает меня внук, – ты хочешь, чтобы я приехал в Израиль. Но зачем?! Хорошим человеком можно быть везде, и неважно, где ты живёшь. А ты хочешь сделать всех евреями.

Я собирался сказать, что только и хочу, чтобы он знал историю народа, к которому тоже причастен. И ещё чтобы исчезла ненависть антисемитов. Но внук уже положил трубку.