Игла и нить

Анна кинулась обратно вниз – ключ по-прежнему лежал в раковине и кровоточил. Девочка бросила взгляд на розовый куст в углу комнаты и оцепенела: каждая роза на нем зацвела, раскрыла свой рот и, казалось, выла, словно сирена «скорой помощи». Анна бросилась в столовую – и там тоже розовые кусты раскрыли свои бутоны. Она побежала в гостиную – то же самое: розы смотрели на нее, разинув свои рты в беззвучном смехе.

Девочке показалось, что она вот-вот упадет в обморок. Ее ноги подкосились, она опустилась на колени, страх окутал ее разум тьмой. Стена с вышивками взирала на нее сверху вниз, однако теперь на ней висели вовсе не те работы, над которыми Анна в свое время усердно трудилась: красивый узор, цитаты из Библии, цветы превратились, превращались… превращались в проклятую метку… нити сплетались в семь кругов, в центре которых зияла темная дыра, куда засасывало ее разум…

Анна посмотрела на свои руки. Они были все в крови.

В ее глазах потемнело.

Удушающий узел

Существует целый ряд инструментов, техник и узлов, которые можно использовать для различных актов покаяния – от пытки шипами до узла смерти. Сопоставление правильного метода с рассматриваемой слабостью требует тщательного самоанализа и постоянной оценки.

Обучение наузников. Книга наузников

Анна тонула, захлебываясь водой. Она закашлялась и открыла глаза. Тетя стояла над ней с пустым стаканом в руках. Девочка тут же вспомнила, что натворила, и посмотрела на свои руки – они все еще были в крови.

– Клеймо вины, – сказала тетя. – Вставай.

Анна встала не раздумывая. Она хотела заговорить, но поняла, что не может этого сделать. Она была не в силах сделать хоть что-то.

– Ощущение не из приятных, не так ли? – Тетя поднесла к глазам девочки нить с узлом посередине: удушающий узел. – Я сковала твою волю. Ты не оставила мне выбора, снова предав меня. Однако ты больше не предашь меня, это был последний раз. Кажется, будто ты заперта в собственном теле, правда?

Это было правдой, и все же не совсем. Анну не заперли в собственном теле, а выперли из него. Ее тело было не более чем пустой оболочкой, а жизненная сила девочки была спрятана где-то в другом месте, там, куда Анна не могла добраться.

– Комната на верхнем этаже – это испытание, простое испытание, которое ты не прошла. Тебе так хотелось попасть внутрь, не так ли? Я даже не хочу знать, откуда у тебя этот ключ. Я доверяла тебе, относилась к тебе как к взрослому человеку, а ты повела себя как ребенок. – Каждое слово было произнесено медленным, дрожащим голосом, полным разочарования. – С этого момента ты будешь делать только то, что я скажу. Ты будешь говорить моими словами, будешь думать моими мыслями и станешь наузником. Этот узел, – тетя подняла нить с узлом повыше, чтобы Анне было лучше его видно, – это конец.

Анна не могла ни пошевелиться, ни заговорить. Она попыталась запаниковать, но даже в этом ей было отказано.

Тетя заставила ее весь день оттирать кровавое пятно с ковра на лестничной площадке верхнего этажа, пока пальцы девочки не стерлись в кровь. Однако пятно не оттиралось. Тетя знала, что обычными средствами от него не избавиться, что удалить его можно лишь магическим способом. Затем она отправила Анну в ее комнату. И девочка даже не знала, выпустят ли ее оттуда хоть когда-нибудь.

Отсутствие контроля над собственным телом было самым странным, самым ужасным ощущением, которое ей приходилось испытывать. И все же Анну беспокоило не столько собственное физическое состояние, сколько эмоциональное: когда твое тело тебе не принадлежит, думать свои собственные мысли и испытывать собственные чувства особенно трудно. Когда девочку переполняла печаль, она не могла плакать; когда приходил гнев, она могла лишь сидеть, уставившись в стену; она не могла бы засмеяться, даже если бы у нее появился для этого повод; невозможно было трезво рассуждать о вопросах, которые прежде сковывали ее разум похожим образом. Анне казалось, что она тонет внутри самой себя.

После целого дня, проведенного без движения, и ночи, полной пустоты, тетя ослабила узел настолько, чтобы девочка могла передвигаться по своей комнате и делать уроки, но не настолько, чтобы она была в состоянии разработать план побега.

Тетя сообщила в школу, что у Анны инфекционный мононуклеоз, и девочка сидела взаперти так долго, что в конце концов потеряла счет дням. Впрочем, это уже было не важно; теперь тюрьмой стало ее собственное тело. Данное наказание превосходило все предыдущие тетины санкции. Сон. Подъем. Учеба. Отчаянное желание разреветься. Сон. Подъем. Учеба. Отчаянное желание разреветься.

Придет ли Селена ей на помощь? Спасет ли ее, как обещала?

Через две недели Анна утратила всякую, даже призрачную надежду на помощь матери Эффи.