Игла и нить

– В смысле?

– То, как ты заколдовала всех своей мелодией. Это было великолепно. Я… – (Анна никогда прежде не видела, чтобы Аттис был не в силах подобрать слова.) – Мистер Рамсден плакал навзрыд. Лучшее, что я видел в этом году.

– Зачем ты пришел?

– Я пришел тебя проведать. Я почти не вижу тебя в школе, а когда вижу, кажется, будто мысленно ты находишься где-то в другом месте.

– Ха! Это ты избегаешь меня, а не я тебя. Как дела в ковене? – Анна попыталась скрыть свои печаль и разочарование, но едва ли ей это удалось.

– Худо-бедно. Но без тебя все уже не то. Эффи по тебе скучает.

– Она сделала свой выбор. – Анна отвела глаза в сторону.

– Вам с Эффи не стоило так поступать – возводить стену между вами.

– Не я ее возвела, а Эффи. Все так или иначе сделали свой выбор. Показали, на чьей они стороне.

– Нет никаких сторон.

– Ты в этом уверен? – Девочка вновь посмотрела Аттису в глаза.

– Ты нужна ей – ты хорошо на нее влияешь.

– Но ведь у нее есть ты.

– Ха! – ухмыльнулся Аттис. – Я, разумеется, тоже влияю на Эффи, но не уверен, что хорошо. Ты еще практикуешь магию?

Анна кивнула.

– Хотя вскоре мне предстоит сделать выбор, – пояснила она.

Аттис опустил голову.

– И какой именно выбор ты сделаешь? – поинтересовался он.

– Пока не знаю… Наверное, стану наузником, продолжу жить с тетей, и, возможно, однажды мне вернут мои магические способности. Я слишком труслива для побега.

– Ты не трус, Анна, но ты боишься. Это другое. Все чего-то боятся.

Анна покачала головой:

– Даже после всего, что тетя сделала мне, я просто… – Девочка пыталась подобрать слова. – Я просто не уверена, что могу ее бросить. Другой семьи у меня нет.

Аттис нахмурился. И хотя по его лицу очень трудно было определить точный возраст молодого человека, он одновременно казался Анне не знающим жизни ребенком и уставшим от жизни стариком. Ей хотелось встать и уйти, прежде чем Аттис попытается залезть ей в голову, но вместо этого Анна внезапно спросила:

– А ты знаешь, кто твои биологические родители? Ты как-то упомянул, что твой отец не был твоим настоящим отцом…

Молодой человек погладил траву вокруг себя. Девочка уж было решила, что он не станет отвечать, но тут Аттис сказал:

– Меня усыновили отец со своим партнером. Тот умер, когда мне было десять, а мой отец… Я давно его не видел.

– Мне очень жаль, Аттис. – Анна говорила искренне. – Ты ведь имеешь в виду того профессора? Где он сейчас?

– Мы поссорились. Мы не… мы больше не разговариваем друг с другом. Я не знаю, где он.

– Из-за чего вы поругались? – Анна понимала, что просит слишком многого от юноши, который никогда и никому о себе не рассказывал, но ей так хотелось узнать о нем побольше.

Аттис ответил не сразу. Казалось, его глаза затянули серые облака мыслей.

– Эффи. Любовь. Судьба, – наконец ответил он.

– Оу… – Анна никак не ожидала услышать что-то подобное.

– Не важно. Я все равно иду вперед. Живи быстро, умри молодым, заведи собаку, наконец, – я не знаю.

– Ясно. – Девочка поняла, что больше он ей ничего о себе не расскажет.

Выходило, что зараз Аттис делился с ней лишь крупицей информации. Возможно, так было даже лучше – узнать о нем все и сразу было бы не так интересно.

Некоторое время они сидели молча, прислушиваясь к шуму ветра, пока Аттис вдруг не сказал:

– Я слышал, что кто-то собирается пойти на выпускной с прекрасным принцем Питером. – Аттис посмотрел на Анну с глупейшим выражением лица и часто заморгал ресницами; Анна пнула его ногой. – Кажется, он подарил тебе цветы и все такое.

– Он настоящий джентльмен.

– Это был букет роз?

– Да.

– Мне ужасно жаль это слышать.

– Розы – замечательные цветы.

– Они скучные. Роза есть роза есть роза…[45] – процитировал Аттис.

– Он хотя бы дарит девушкам цветы, а что даришь им ты? Инфекции, передающиеся половым путем?

Молодой человек рухнул на траву, будто Анна выстрелила ему прямо в сердце.

– Это было бы крайне нежелательно и неуместно. И потом, я не хожу на свидания, – заметил он.

– Конечно, зачем утруждать себя преамбулами, когда можно перейти сразу к делу?

– Я хотя бы этого не скрываю. Ты же сидишь тут и злишься, что он купил тебе самые тривиальные цветы на свете.

– И вовсе они не тривиальные! Это классика, неподвластная времени, настоящая романтика.

– Но, Анна, ты ненавидишь все эти вещи.

– Спасибо на добром слове. – Девочка наградила его взглядом, от которого мог бы завянуть любой цветок. – И что же, по-твоему, надо мне дарить? Охапку сорняков?

– Хороший вопрос. – Аттис задумался. – Вот, например, маргаритка. – Он сорвал одну и покрутил в пальцах. – Симпатичная, недооцененная, хотя нет, слишком обычная. – Молодой человек ненадолго замолчал. – А вот плющ – сильный, верный, но, возможно, слишком ядовитый. Или мак – красный, таинственный, опьяняющий, смотрит на тебя каким-то прямо-таки убийственным взглядом – примерно таким же, каким смотришь на меня ты… Значит, мак тоже не подходит. – Аттис снова замолчал.

– Видишь, ты не можешь и сам придумать…

Молодой человек внезапно сел, странно взбудораженный какой-то мыслью.

– Я понял! – воскликнул он. – Молочай.

– Название похоже на какую-то болезнь.