Игра

27 марта.

Дорогой дневник!

Эта тварь Клодия еще пожалеет, что связалась со мной. Она не узнает, что это сделала я, — для этого я слишком умна. Но она горько пожалеет о том, что забыла свое место.

Она думала, что сможет обратить всю эту историю себе на пользу. Думала, что все наши ей поверят. Наговорила им, что я в неадеквате, что я чудовище и так далее, хоть это я спасла ее, благодаря мне ее не изнасиловали снова. Ничего себе благодарность, я на такое не рассчитывала.

Только вот ведь какое дело: ей придется научиться осторожности. Дундук Даррен Шоу уже понял это — удар карандашом в шею вызвал инсульт, и теперь он, считай, овощ, — вот и Клодия тоже скоро поймет.

Это было несложно. Всего несколько звонков другим девчонкам. Я объяснила им, как обидело меня вранье Клодии. Рассказала каждой, что звоню только ей одной, что она — моя самая-самая лучшая подруга, и они купились, ведь все они обожают меня. А потом я рассказала им, как услышала, что Клодия говорила Дундуку Даррену. Что она в него влюблена, что так хочет его, и все такое. Брехня, конечно, но сомнений хватило… и бедняжка Клодия теперь превратилась в чудачку.

И можешь мне поверить: с этой предательницей еще не то будет.

Серафина села поудобнее и перечитала запись в своем дневнике. Доктор Блум была права: так гораздо свободнее, когда пишешь только для себя. Можно собрать все свои победы в одну маленькую записную книжку, чтобы потом перечитывать их, переживать заново и радоваться всякий раз, как только захочется.

Глава 23

Блум забралась с ногами в большое кресло в углу своей спальни и читала «Пойди, поставь сторожа»[3], когда зазвонил телефон. Отвлечься она была не прочь. И даже сомневалась, что книга ей нравится. Ни в какое сравнение с «Пересмешником» она не шла.

— Блум, — произнесла она в трубку тоном, каким обычно говорят «алло».

— Огаста, это Стив Баркер. Извините за поздний звонок, но мне только что позвонил наш главный констебль с вопросом, почему мы занимаемся исчезновениями, связанными с открытками на день рождения.

— Как он об этом узнал?

— Когда констебль Логан начал прочесывать Интернет в поисках соответствующих зацепок, это вызвало настороженность.

— Значит, об этом деле им уже было известно?

— И да, и нет. Оказывается, в числе пропавших есть один из наших — детектив-инспектор из полиции Мерсисайда. Он не появлялся на службе три дежурства подряд, поэтому его начальник отправил пару подчиненных к нему домой. Там и обнаружилась открытка.

— Когда?

— На прошлой неделе. В среду. У того детектива довольно пестрый послужной список. Он трижды находился под следствием. Еще в бытность рядовым сотрудником полиции он оказался причастным к делу об укрывательстве в Хиллсборо. Потом, десять лет назад, было обвинение в попытке изнасилования. Так утверждала свидетельница по одному из его дел; но заявление она забрала. Недавно он вновь побывал под следствием. Поговаривали, будто бы местная преступная группировка давала ему взятки за попустительство.

— Ясно. — Блум открыла свой планшет. — Вы не назовете мне его имя?

— Детектив-инспектор Уоррен Бердсли.

— Что-нибудь еще от вашего главного констебля?

— Совет быть осторожными в словах. И в том, к кому они обращены. Его приоритетная задача — связи с общественностью. — После недолгой паузы Баркер произнес: — Меня не покидает жуткое ощущение, что вы, Огаста, скорее всего, правы.