Игра души

Мы вышли из мотеля, и я села на скутер Итана. Мы отправились от Бризи Пойнт по бульвару Рокавей в сторону Форта Тилден. На полпути Итан свернул направо, на улицу, уходящую вглубь пляжа. Я чувствовала ночной вечер и непрекращающуюся липкую влажность океана. Наконец мопед остановился у ржавого забора, за которым простирались необъятные сооружения покинутого военного комплекса. Итан хорошо знал, что делать. Он вытащил фонарик из бардачка под сиденьем и осветил участок забора рядом с одним из соединительных столбов. Он подошел к нему и отодвинул незакрепленную часть сетки. В открывшуюся дыру вполне мог поместиться человек.

– Проходите, – сказал он. – Вы в конце пути.

Я протиснулась в отверстие, и Итан последовал за мной. Он светил фонариком на несколько метров перед собой, и я молча шла за ним, слыша только рокот волн вдалеке и звук наших шагов по земле и траве. Казалось, эту часть Форта Тилден захватили заросли кустарников и диких деревьев, которые росли здесь повсюду, за исключением протоптанных тропинок, бегущих перед нами, как дорожки лабиринта. Итан поворачивал между кустами то налево, то направо, и я пыталась запомнить дорогу на случай, если мне нужно будет вернуться. Вдруг он застыл рядом с заброшенным бетонным сооружением, перед которым были припаркованы четыре или пять мопедов. Изнутри через немногие еще оставшиеся целыми стекла в верхней части исходил тусклый свет.

– Мы пришли, – прошептал Итан.

– Именно здесь и умерла Эллисон?

Прежде чем ответить, он покачал головой.

– По-моему, это было в каком-то другом корпусе. В Форте Тилден полно подобных мест.

Я вздохнула. Из здания доносились голоса.

– Дальше вы должны идти одна.

– Ты не пойдешь со мной?

Я хотела, чтобы при этой встрече с неизвестностью рядом со мной было хоть одно знакомое лицо. Он снова покачал головой. Затем опустил глаза и дотронулся до моего плеча. Этот жест я поняла как его «простите».

– Ладно. Покончим с этим, – решительно сказала я и направилась к проему в стене, который приняла за вход.

Я погрузилась в темноту и прошла вперед несколько метров. Хруст кирпичных обломков и скрежет металла под ногами выдавал каждый мой шаг. Я наступила на пластиковую бутылку и чуть не упала, и вдруг голоса в глубине смолкли. Они поняли, что я здесь. Из двери в конце коридора струился желтоватый свет, и я двинулась к нему, уверенная, что совершаю самую страшную ошибку в своей жизни. Я подумала о Бобе Уэкстере, о газете, о статье, которую напишу, если мне удастся отсюда выбраться. Что-то в душе пыталось поддержать во мне присутствие духа, убеждая, что все под контролем, когда на самом деле я ни на йоту не владела ситуацией. Наконец я вошла в дверь и увидела их.

Около сотни свечей, расставленных по всему залу, освещали пять одетых в черное человек. Они ждали, устремив на меня взгляды из-под черных масок, сделанных из перьев. Я различила трех женщин и двух мужчин.

– Мы рады, что вы пришли, – прокатился по залу мужской голос.

Я не смогла определить, кто из них говорил. Я молча пошла вглубь зала, не в силах сдерживать спазм, сковавший мой желудок, словно я летела вниз с того самого моста Марин. Отблеск свечей танцевал на стенах, создавая идеальную обстановку для исполнения самых худших предзнаменований.

– На пути сюда вы проявили смелость, – произнес один из них. – Теперь вам осталось сделать последний шаг.

– Кто вы? – громко спросила я.

Мой голос был пропитан одиночеством. Если что-то пойдет не так, взывать о помощи в таком удаленном месте не имело бы никакого смысла.

– Божьи Вороны. Вы хотели стать одной из нас, и мы укажем вам дверь.

Одна из фигур, которую я приняла за мужскую, подняла с пола банку с краской, подошла ближе и остановилась передо мной.

– Пожалуйста, закройте глаза, – прошептал женский голос.

Я вздохнула. У меня не было иного выхода, и я повиновалась. Я закрыла глаза и спустя несколько секунд почувствовала прикосновение влажной кисточки, грубыми штрихами рисующей маску на моем лице. Капли краски бежали по моим щекам.

– Можете открывать, – сказал голос.

Фигура отошла, и я заметила, что остальные встали по разные стороны, образовав коридор, направленный в глубину зала, где у стены стоял деревянный крест несколько метров высотой, выкрашенный в красный цвет. Я думала, что они скажут что-то еще, но они молча стояли, чего-то ожидая. Я поняла, что от меня требовалось.

Я медленно зашагала по направлению к кресту, проговаривая про себя условия последнего испытания: «Поднимись на крест с завязанными глазами». Оказавшись у подножия распятия, я обернулась и, веря, что могу что-то изменить, заявила:

– У меня не завязаны глаза. Я должна подняться на крест с завязанными глазами.

– На ваших глазах наша повязка, – сказал тот же мужской голос, что говорил вначале. – Та, что позволяет вам видеть. Повязка, благодаря которой вы знаете, что вы одна, но даже так мы останемся рядом с вами.