Игра на двоих (СИ)

Вдруг дверь за спиной Эффи открывается и к ее жалобному скрипу примешивается уверенный голос главы отряда миротворцев, прибывших из Капитолия по случаю церемонии. Время — и наше, и трибутов — истекло. Выскочив в коридор первой, я смотрю вслед выходящим из Дома Правосудия семьям Эвердин и Мелларк. Спины родителей сгорблены, словно им на плечи опустилась свинцовая тяжесть, непосильная ноша, страшное бремя, которое они вынуждены нести до конца своих дней. Мать и отца Пита с обеих сторон поддерживают его старшие братья — крепкие парни лет восемнадцати. И все же в облике четы Мелларк не видно такого же сильного отчаяния, как в идущих позади них двух женщинах. Но, несмотря ни на что, они продолжают медленно двигаться в сторону выхода. Вот только когда мать пытается взять взрослую дочь за руку, одновременно желая утешить, разделить с ней горе и найти опору, та лишь передергивает плечами и отступает на шаг в сторону, разрывая когда-то прочную связь. На первый взгляд мне это знакомо: сама потратила не один год на возведение высокой каменной стены между собой и окружающим миром. С другой стороны — здесь все совсем не так, как у нас. Между этими двумя женщинами есть что-то большее. Обида, недосказанность. Что-то, что мешает каждой из них сделать шаг навстречу другой. Все, что я могу пожелать им — не забыть, что наше время ограничено и никто не знает, когда истекут последние минуты нашей жизни. И никогда не узнать, какую боль причиняют невысказанные слова прощения. Подавив тихий вздох, разворачиваюсь и спешу в противоположную сторону, в глубины особняка, молясь, чтобы никто из раздавленных неожиданным горем родственников не обернулся.

Миротворцы выводят трибутов из маленьких комнат, в которых они, возможно, в последний раз говорили со своими близкими. Все еще в сопровождении охраны мы покидаем Дом Правосудия, пересекаем Главную Площадь, забираемся внутрь бронированного автомобиля и отправляемся на вокзал. Эффи болтает без умолку, стараясь отвлечь нас от безрадостных мыслей. Получается не очень. Не знаю, как себя чувствуют Прим и Пит, но лично меня звуки ее голоса только раздражают. Девочка и парень сидят впереди, по обе стороны от Бряк, и смотрят в затемненные окна на провожающих нас жителей Шлака. Я и Хеймитч располагаемся сзади. Напарник сжимает мою руку, и я чувствую облегчение: хотя бы сейчас, сразу после Жатвы, мне не нужно видеть лица несчастных и смотреть в их испуганные глаза.

Долгий, пронзительный гудок поезда отдается тоскливым эхом в наших сердцах. Мы на ходу запрыгиваем на подножку поезда. Мужчина скрывается в глубине вагона, я же продолжаю стоять на невысокой платформе, для надежности схватившись одной рукой за поручень и подставив лицо встречному ветру. Меня ослепляют вспышки камер и оглушают крики толпы, но я до последнего остаюсь снаружи, желая оттянуть момент прощания с родным Дистриктом.

Наконец мы покидаем станцию, и я ныряю в вагон. Эффи проводит традиционную экскурсию, показывая трибутам их комнаты и говоря, что они могут чувствовать себя здесь как дома. Я лишь грустно усмехаюсь и отправляюсь в вагон-ресторан. Хеймитч обнаруживается там же, рядом с баром. Подскочив к нему, отнимаю сосуд, наполненный темно-янтарной жидкостью, и демонстративно выбрасываю его в приоткрытое окно. Напарник бросает на меня хмурый взгляд и так же демонстративно достает из глубин бара еще один, берет со стола стакан и устраивается в кресле, закинув ноги в грязных ботинках на стеклянную поверхность журнального столика. Я прислоняюсь плечом к стене и, сложив руки на груди и нахмурившись, молча наблюдаю за его жалкими попытками сбежать от реальности, с головой окунувшись в алкогольный омут. Это может показаться странным, но я понимаю его и даже могу найти оправдание такому поведению. Я тоже чувствую себя запертой в этом длинном и узком помещении с низким потолком и крошечными окошками. Кажется, будто стены надвигаются на меня, чтобы захлопнуть ловушку и раздавить в смертельных объятиях. Уже не сопротивляясь, сжимаюсь в комок и закрываю глаза.

Я иду по темному, узкому и до бесконечности длинному тоннелю. Все, чего хочу — чтобы у меня хватило сил проломить стены и вырваться на свободу. Пространство сужается, и меня охватывает дикий, панический страх. Мне не хватает воздуха, я задыхаюсь. Падаю на колени, упираюсь руками в землю и опускаю голову. И вдруг вдали что-то мелькает. Я поднимаю взгляд и вижу свет где-то вдали, в самом конце тоннеля. Крошечный сгусток, словно далекая одинокая звезда. Но что-то не так. Световое пятно увеличивается и будто становится ближе. Мне даже не нужно бежать ему навстречу, свет сам летит ко мне.