Игра на двоих (СИ)

Теперь замолкаю я. Эффи все так же пристально смотрит на меня и явно ждет продолжения. Что ж, начал — говори до конца.

— Она пообещала вернуться. И я поверил. А теперь… Ты даже не представляешь себе масштабы катастрофы.

— Связь трибут-ментор может быть настолько крепкой? — кажется, будто Бряк открывает для что-то совершенно новое и неизведанное.

— Прости, тебе этого не понять.

Как ни странно, на сей раз она и не думает обижаться.

— Не извиняйся. Есть немало вещей, которые капитолийцы не поймут и не примут никогда.

Грустно улыбнувшись, она добавляет:

— Она хотела… хочет, чтобы ты верил в нее. Думаю, ты и сам знаешь, что ей нужна поддержка. И не просто поддержка, а поддержка ментора, — моя напарница хитро улыбается. — Я слышала ее ответ Фликермену.

Поднявшись на ноги, она протягивает мне руку.

— Пойдем. Через пару часов буду показывать погибших сегодня. Если она… — тут у Бряк перехватывает дыхание. — Я сама принесу тебе вино и выпровожу команду подготовки. Можешь делать все, что хочешь. Хоть весь Штаб разгроми, никто не станет тебе мешать. Но, зная Генриетту, уверена, что нас ждет еще не один сюрприз.

— Спасибо. На то, чтобы встать, сил пока хватит, — ядовито отвечаю я.

Эффи добродушно фыркает и, развернувшись, направляется обратно в гостиную. Я смотрю ей вслед и с удивлением понимаю, как сильно один разговор может изменить мнение о человеке, которого, казалось бы, знаешь вдоль и поперек.

Мы возвращаемся в гостиную. Следующая пара часов проходит в напряженном молчании. Наконец, картинка на экране меняется: вместо компании трибутов зрители видят ведущих — Темплсмита и Фликермена. Те сверяются с данными из Штаба и объявляют имена павших. Я сжимаю ладони в кулаки и еле сдерживаюсь, чтобы снова не вылететь из гостиной, чуть только услышу ее имя. Но Эффи — впервые на моей памяти — оказывается права: моя подопечная жива и почти здорова. Сразу после перечисления погибших, Клавдий просит по очереди показать оставшихся трибутов и комментирует действия каждого из них. Эрика отдыхает в своей пещере и строит планы мести профи. Стараясь скрыть вернувшуюся надежду, я откидываюсь на спинку кресла и закрываю глаза, не замечая направленных на меня взглядов Эффи и Цинны.

День восьмой. Эмили наконец показывается на глаза моей подопечной и… предлагает ей что-то вроде покровительства. Ни на секунду не поверив ее словам, я почти с ужасом наблюдаю за действиями Эрики: неужели та и правда доверится сопернице? Но девчонка вновь удивляет меня, на этот раз — актерскими данными. Я вижу, что она до последнего колеблется, и не перестаю в волнении метаться по комнате, успокоившись только тогда, когда девчонка перерезает напарнице горло. Кровь заливает ей руки, и она с ужасом отшатывается. Тут я впервые замечаю во взгляде Эрики чувство вины, но не понимаю ее чувств: почему она думает, что ошиблась, убив соперницу? Даже если Эмили и правда хотела помочь ей, со временем все бы только сильнее запуталось. Не лучше ли сразу решить все вопросы?

Между тем становится понятно, что для Эрики события сегодняшнего дня не прошли даром — она несколько часов скрывается в пещере, по-видимому, отказавшись от первоначального плана. Клавдий досконально разбирает поступки обеих девушек и выдвигает предположение, от которого меня моментально бросает в дрожь: уж не Организаторы ли придумали весь этот план с покровительством? Как трибут Эмили ничего особенного собой не представляет — да, из сильного Дистрикта, но отнюдь не лучший его представитель. У нее не было шансов дойти до финала в любом случае, и Распорядители решили ее использовать в собственных интересах. В случае, если Эрика поверит ей, та будет защищать «союзницу» вплоть до финала, а затем погубит ее; если же трибут из Двенадцатого окажется более осторожным и убьет напарницу, это станет для нее своеобразным испытанием на прочность, психологической атакой, с которой она, в силу юного возраста, скорее всего, не справится.

Краем глаза замечаю, как Эффи прижимает руку ко рту и опускается на диван рядом со мной. Во мне медленно, но верно растет ярость. Они надеются, что девчонка уничтожит себя сама, раскаянием и чувством вины. Похоже, им это удается: моя подопечная так и не показывается на свет — она сидит в самой глубине пещеры и то скрывает лицо капюшоном куртки, то остановившимся, словно остекленевшим взглядом смотрит на каменный свод. Я бы все отдал, чтобы оказаться рядом с ней и помочь — мне только нужно увидеть, что она все еще хочет выжить.