Игра на выживание

В последний раз оглянувшись на тело отца, мы побежали дальше. Впереди высился большой мост. До него оставалось несколько кварталов. Теперь я смотрел только на мост. Под ним собрались люди в отчаянной попытке спрятаться от разгула смерти. Надо лишь добежать до этого моста, и мы окажемся в безопасности. Так я говорил себе.

Мы бежали очень быстро. Пятилетний ребенок, я очень устал, но расстояние до моста сокращалось. В толпе я различал знакомые лица взрослых. Эти люди приходили к моим родителям и вели разговоры, в которых я тогда ничего не понимал. К мосту подбегали другие люди, совсем незнакомые. Некоторые были довольно странного вида. Оставалось каких-нибудь пятьдесят ярдов. Я начинал верить, что мы благополучно доберемся. Мы ведь были совсем близко. Почти рукой подать.

— Умница, Хейден, — подбадривала меня мама. — Осталось еще чуть-чуть.

— Мам, мы туда обязательно добежим! — крикнул я, торопясь изо всех сил.

Теперь нас отделяло от цели менее двадцати ярдов. Люди размахивали руками, торопя нас. Я был почти уверен, что скоро мы присоединимся с ним, когда мою руку вновь потянуло назад. Я повернулся, боясь увидеть причину этого рывка.

Мамина рука еще сжимала мою, но сама она лежала на разбитых камнях мостовой. В груди зияла такая же дыра, как у отца. Из дыры хлестала кровь. Жить маме оставалось несколько мгновений. Последним, что успели прошептать ее губы, было мое имя, едва слышимое в этом адском хаосе звуков.

— Хейден…

Так за считаные минуты погибли мои родители. Беспомощный, перепуганный, я остался совсем один.

Я резко тряхнул головой, прогоняя тяжелые воспоминания. Перед глазами вновь появилось лицо Грейс. Наверное, она догадалась о происходившем со мною и потому молчала, дожидаясь, пока я отойду от кошмарных картин прошлого.

— Ты не единственная, кому знакома потеря близких, — пробормотал я, вдруг испытав презрение к ней.

По крайней мере, никто из ее близких не погиб.

— Ты потерял свою семью? — догадалась она.

Я тяжело вздохнул. Я был готов говорить о чем угодно. Да-да, о чем угодно, только не об этом.

— Родителей, — ответил я. — Больше у меня никого не было.

— Когда? — спросила она, удивляясь, что я ответил.

— Во время Крушения.

— И ты это помнишь?

Она тихо вздохнула. В ее вопросе я уловил нечто вроде сострадания. Я ненавидел, когда кто-то пытался мне сострадать.

— Да, помню.

— Прости, Хейден. Я не должна была спрашивать.

Она говорила вполне искренне, отчего я почувствовал себя еще слабее.

— Это было давно, — отмахнулся я.

— Но они были твоими родителями, — возразила Грейс.

— Я же тебе сказал, это было давно.

Мне не хотелось говорить о прошлом.

— Значит, с тех пор ты жил один? С пяти лет? — спросила она, проделав в уме нехитрые вычисления.

— Не совсем один, — покачал головой я. — После гибели родителей меня нашел Докк и взял под свое крыло. У меня были Кит и Дакс, Барроу, Мейзи… Я жил не один… просто это не было воспитанием в традиционном смысле. Наверное, так.

— Традиционного смысла давно нет, — заметила Грейс. — Ни в чем.

Я запустил пятерню в волосы. Меня воротило от этой тяжелой темы.

— Да, — ответил я, соглашаясь с нею.

— Так кто же тебя растил? Докк?

— В какой-то степени все взрослые. И потому они для меня — не просто население лагеря. Они мне как семья, и мой долг — заботиться об их безопасности. Я им жизнью обязан.

Грейс молчала. От ее пристального взгляда мне стало неуютно. Я тоже молчал, пока она решала, о чем еще говорить.

— Я еще не встречала таких, как ты, — сказала она, удивив меня этим признанием.