Игра (СИ)

Гарри просыпается по-другому. Он обожает обнимать своего Малфоя. И часто спит уткнувшись ему в шею. Кожа у того шелковистая и гладкая, а в темноте даже кажется, будто она светится. В некоторых местах она тонкая, как пергамент, например, на виске, где бьется голубая венка. И Гарри, при взгляде на эту прозрачность, всегда становится страшно, как мало нужно усилий, чтобы оборвать эту жизнь. Тогда он в ужасе прижимает своего несносного хорька еще ближе к себе и, затаив дыхание, разглядывает, стараясь целиком вобрать в себя, защитить от всего мира. Драко такой звенящий и хрупкий, как эльф. Во сне, разумеется. Получить в глаз кулаком от бодрствующего Малфоя не хочется никому. Но когда он спит, пушистые ресницы отбрасывают длинные синие тени, растрепанная челка трогательно лохматится, а нижняя губа чуть выдвинута вперед, как у обиженного ребенка. Только рядом с Гарри он бывает таким расслабленным и доверчивым. И за это Гарри любит своего Драко уже как-то запредельно, без памяти.

Только во сне они не скрывают друг от друга своих истинных чувств, только во сне они настоящие. Поэтому им так важно спать рядом, слившись в одно целое.

Потому что едва зеленые глаза успеют распахнуться, Гарри тут же услышит недовольное:

- Проснулся, наконец. Ты мне всю руку отлежал, Поттер. С тобой совершенно невозможно спать вместе.

И Гарри сам потянется навстречу новому утру и скажет, стараясь, чтобы в голосе звучало как можно меньше любви:

- А ты у меня одеяло стащил и всю ночь пихался. Завтра же лягу спать отдельно, Малфой.

И они пойдут умываться, делая вид, что поверили друг другу. Хотя оба знают, что наступит вечер и они снова тесно переплетутся, чтобы встречать новую ночь вдвоем. Вместе.

========== «идиот» ==========

Комментарий к «идиот»

Ключевое слово, кажется, все-таки было “придурок”, но, видимо, перемешавшись в голове с оливье, выплыло “идиот”. На чем мы и порешили остановиться. ))

— Мистер Малфой, я пригласил вас сюда…

Мистер Малфой… Официальный идиотизм. Но без официоза сегодня никак. Даже в вечернем пабе. Потому что хочется просто “Малфой”. Хочется “Драко”. Потому что отросшие волосы падают на глаза, пряча взгляд, доставая почти до кончика точеного носа. Потому что уставшие глаза все такие же серые, в них только смотреть и тонуть.

Потому что скучал. Нестерпимо скучал. А тот по-прежнему даже не подозревает об этом.

В старом пабе накурено, жарко. И Малфой смотрится в нем так неуместно в своем вечном параде — галстук, тугой воротник, идеальная черная мантия.

— Поттер, не будь идиотом. Говори, зачем звал.

Он кривит губы в усмешке и по школьной привычке отмахивается от Гарри-аврора, не принимая его всерьез. Словно Гарри еще никто, словно не было трех лет жесткой муштры и пахоты в Аврорате. Словно они виделись только вчера. А не три года назад. Три гребаных года.

Тонкие пальцы небрежно скользят вдоль края воротничка, оттягивая душащий галстук, чуть теребя плотную белую ткань, и Гарри невольно теряется. Его красоты. Его незнакомых небрежных движений. Белоснежная ткань на груди чуть примята, и Гарри становится больно при мысли, что кому-то позволено ее мять. Не ему.

— Так и будешь молчать? У меня вообще-то дела.

Гарри вздрагивает, понимая, что уже какое-то время не сводит глаз с желтой жижи в собственной кружке, и реагирует на автомате:

— Я задумался. Извини.

— Не ожидал, что ты это умеешь.

Малфой откидывается на высокую спинку стула и снова небрежно теребит воротник длинными пальцами.

Длинными пальцами, которыми наверняка кого-то ласкает. Не его. Гарри проклинает себя за эти изводящие мысли, но они, как обычно, снова сильнее, чем он. Поэтому он опускает глаза и быстро, словно боясь передумать, сыплет чужими рублеными фразами:

— Проверки поместий. Незаконные артефакты. Малфой-мэнор. Завтра по плану.

Малфой напрягается всем телом, всем корпусом, как волк, завидев добычу, и уже не отрывает от его лица прищуренных глаз.

— И ты говоришь мне это потому… — он начинает фразу с насмешкой, но даже Гарри слышно, что его голос немного дрожит.

— …Потому что твоя мать спасла мою жизнь. Я ей должен.

Гарри не может смотреть на него, поэтому смотрит на кружку, которую нервно крутит в руках. Врать он умеет плохо. Нарушать служебный долг — еще хуже. Но он знает, Малфой умрет за свое поместье. Малфой, ради которого Гарри…

Гарри кусает губы и смотрит в остывший чай. Он устал от нерешимых вопросов, устал винить себя в том, что он почти что предатель, способный на преступление ради своей глупой любви.

— Кто проводит проверку? Ты? — Малфой пристально смотрит в лицо, но Гарри мотает головой, показывая, что не скажет. Не он.

Серебристый Патронус — то ли норка, то ли куница, — срывается с черной палочки, пулей мчится к двери, и Гарри опускает голову еще ниже, почти утыкаясь в свой чай. Тяжело себя ненавидеть. Презирать еще тяжелее. Но увидеть Малфоя в тюрьме, а его поместье на распродаже — невыносимо.

Тот, переслав с Патронусом сообщение, неожиданно расслабляется, и его пальцы снова начинают терзать тугой воротник.