Игра (СИ)

— А если узнают? — непонятно, чего в малфоевском голосе больше — любопытства или издевки.

— Пускай. Я делаю то, что должен.

Тот внезапно подается к нему, откидывает назад длинную челку, и Гарри, невольно подняв голову вверх, видит в серых глазах злую усмешку.

— Теперь я тебе должен, Поттер. Что ты хочешь? Ты ведь чего-то хочешь? — его голос внезапно становится настолько призывным, словно в его роду были вейлы или сирены.

Гарри снова мотает головой, резче, чем прежде, но серые глаза неотступно следят за ним.

— Я просто вернул долг твоей матери, — Гарри бормочет это так тихо, словно стыдится себя. — Мне ничего от тебя не надо.

— Даже минет?

Гарри отшатывается так, словно он ударил его по щеке. Хотя лучше бы, и правда, ударил.

Но Малфой смотрит на него с издевательским интересом, продолжая держать цепким взглядом:

— Что ж так? По-прежнему натурал?

— Ч-что? — дыхание сбивается, и Гарри непонимающе смотрит на него. Хорошо, что можно прятаться за очки.

— Я говорю, видимо, ты по-прежнему натурал, раз отказываешь себе в таком простом удовольствии, — малфоевские губы кривятся в ехидной усмешке, но пальцы снова тянут, почти рвут тугой воротник, словно ему нечем дышать.

Гарри старается не думать о том, что он ему предлагает. И что он предлагает это не только ему.

— Не знал, что это стандартная такса на Слизерине, — Гарри тяжело поднимается, словно на него сразу накинули двадцать лет, и брезгливо кривится: — Но меня это не интересует, Малфой. Предложи свои услуги кому-то другому.

Он швыряет деньги на стол, резко встает и быстро движется к выходу, словно пытаясь убежать от мерзких, пошлых картин, вспыхивающих в мозгу.

— …Поттер! — догнавший его Малфой рвет его за локоть так резко, что Гарри едва не падает на него. — Поттер, постой!

По его лицу расходятся пятна, словно Гарри надавал ему оплеух. Хорошо, что в переулке темно, и случайных зрителей практически нет.

— Поттер, я не хотел… — кажется, впервые в жизни он смотрит прямо на Гарри.

— Чего не хотел? Говорить? Или делать? — Гарри снова кривится, и Малфой неожиданно вспыхивает так, что теперь уже и щеки, и шея пылают румянцем.

— Я не то, что ты думаешь, идиот! — он толкает Гарри в плечо, пихая к стене. — Как ты вообще мог про меня такое… такое подумать? — он злится как в школе, безбашенно, искренне, без оглядки, и Гарри невольно легчает.

— А как ты мог такое мне предложить?! — от облегчения он почти орет на Малфоя, но не ожидает, что тот неожиданно припечатает его к стене и зашипит почти что в самые губы:

— А до тебя не доходит, что я предлагаю это только тебе, идиот?! Те-бе! Потому что уже не знаю, как к тебе еще подкатить!

Какое-то время Гарри просто глядит на него. Наверное, не зря Малфой считает его невероятно тупым. Обычно у Гарри получается соображать, но не сейчас, когда в его голове упрямо не складываются два мира: “Малфой” и “к тебе подкатить”. И кто тут из них идиот?

— Куда подкатить? — этим вопросом он словно расписывается в собственной глупости, и Малфой предсказуемо закатывает глаза:

— Не тупи.

Гарри дергается, чтобы уйти, но длинные пальцы, которым он больше не может, не умеет отказывать, снова припечатывают его за горло к стене.

— Почему ты спасаешь наш мэнор? Нарушаешь устав. Только лишь из-за мамы? — Малфой требовательно смотрит Гарри в лицо, и в глазах его намешано столько всего, что Гарри больше не может соврать.

— Не только, — он прячет глаза, кусает губы, пытаясь уйти от ответа, но холодные пальцы сжаты на горле, а светлые волосы рядом, почти на щеке — слишком близко.

— Так почему? Скажи, почему? — у Малфоя такое лицо, словно он готов силой вырвать постыдную правду. И она наконец-то сама собой рвется наружу:

— Из-за тебя.

Вот. Гарри это сказал. Пусть теперь делает, что захочет.

Какое-то время тот недоверчиво смотрит Гарри в лицо и, насмотревшись, когда Гарри собирается его оттолкнуть, прижимается к нему еще ближе и снова выдыхает в замерзшую щеку, почти касаясь губами:

— Идиот.

Иногда Гарри кажется, что слизеринский гад просто не знает других бранных слов. И в общем-то Гарри с ним в чем-то согласен. Конечно, он идиот, раз умудрился влюбиться в него, вот такого.

Но тут Малфой неожиданно жмется к нему, бесстыдно влипает всем телом и обессиленно утыкается мягкой челкой куда-то под скулу.

— Спасибо, — шепчет он так тихо, что Гарри скорее чувствует, чем слышит его благодарность. — Спасибо, придурок.

И Гарри внезапно усмехается, болезненно, горько. Он так устал держать все в себе. Видимо, день сегодня такой, созданный специально для правды.

— За любовь не благодарят, Малфой.

Тот отрывает голову от плеча и снова смотрит на Гарри, изучающе, будто выискивая в его лице подтверждение, словно боясь, не послышалось ли это ему.

— За любовь? — он повторяет это с таким растерянным и глуповатым лицом, что Гарри неожиданно становится очень смешно. Он никогда прежде не видел, чтобы Малфой так тупил.