Игра снайперов

– Добро пожаловать в реальный мир, – сказал Ник.

– Ы-ы-ы, – промычал Боб, – не уверен, что мне здесь понравится.

– И я. Новости плохие, но надеюсь, ты примешь их как мужик.

– Чендлер?

– Выжила. Сломано несколько ребер, но бронежилет ее спас.

– Слава богу, – выдохнул Свэггер. – Прикажи, чтобы отныне сидела в кабинете. Ты же начальник.

– Сам попробуй приказать что-нибудь современной американке. Потом расскажешь, как получилось.

Боб лег и на сей раз остался в сознании. Капельница поила его вену каким-то лекарством, зрение крайне неохотно наводило фокус на окружающие предметы, больничные ароматы занимали почетное место в списке пыток. К нему подошла медсестра, чтобы проделать жизненно важные манипуляции, в том числе «подержать чашку, пока пациент жадно глотает воду».

– Джуба? – спросил Боб, напившись.

Ответ был ясен без слов, но Ник любил вдаваться в подробности, поэтому перечислил их и на этот раз:

– Пришел на парковку, угнал машину и уехал из города. Куда – без понятия. Рапорт по машине поступил только вчера вечером…

– А что, сегодня уже завтра?

– Увы, да.

– О господи.

– В любом случае машину мы пока не нашли, хотя дали команду всем патрулям…

– А толку? Он бросит ее – уже бросил – и возьмет другую. И всегда будет опережать твою ориентировку как минимум на одну машину.

– Это точно. Он знает, что делает.

– И еще он расторопный. В жизни не видел такой реакции. Влепил мне по башке со скоростью света. Кстати говоря, какой у нас счет?

– Бывает и хуже. У полиции убитых нет, раненых четверо, не считая тебя и Чендлер. У бандитов четверо склеили ласты, включая командира: тот решил не сдаваться в плен и вышиб себе мозги. Шестерых мы взяли, сейчас их мурыжат ребята из контртеррористического отдела. Но эти парни – наемники, всю дорогу работали через посредников, что в Мексике, что здесь, и особой пользы от них не будет. Универсальные солдаты мексиканского разлива. Все служили в спецназе, крепкие специалисты. Пока кто-то оплачивает им страховку, будут молчать и ждать возможности смыться. Еще стекольщик, он вырезал для Джубы отверстие в окне. Тоже ничего не знает.

Боб кивнул, помолчал и спросил:

– Ну и когда меня выпишут?

– Когда-нибудь. У тебя серьезное сотрясение и трещина в черепе. Говорят, пролежишь тут как минимум неделю.

– А он тем временем может шлепнуть…

– Это уже не твоя забота. Твоя забота – рассказать художнику, как выглядит Джуба. Кроме тебя, его никто не видел. Остальные или мертвы, или боятся раскрывать рот.

– Господи, Ник, он же вырубил меня через пару секунд. Ну что я мог заметить?

– Ты опытный наблюдатель. Напрягись. Сам удивишься, когда вспомнишь.

– Попробую.

– Никаких «попробую», – отрезал Ник. – Только «будет сделано».

Но получилось лишь «попробую».

– Согласен, хвастаться нечем, – сказал Свэггер.

Из созданной художником вселенной выглядывал самый обычный араб с квадратной физиономией. Нюансов, которые делают лицо узнаваемым, – легкой асимметрии, особенностей мускулатуры и кожи, акцента на той или иной черте, блеска в глазах – на рисунке не было, поэтому с практической точки зрения он ничем не отличался от чистого листа, хоть Боб провел три долгих дня в обществе весьма приятного парня, которого считали лучшим полицейским художником в мире.

– Помесь Саддама Хусейна и доктора Живаго, – добавил Свэггер.

– То есть египетский актер Омар Шариф, – сказал Ник. – Ну да, образ стандартный. Пожалуй, даже идеализированный. Мы разошлем его по участкам, но, если поступит больше семидесяти пяти тысяч откликов, придется признать, что ничего не вышло.

– Дело не в лице. Джуба – это движение. Скорость, грация, боевые навыки, сила воли и никаких угрызений совести. Лицо – дело десятое.

Открылась дверь, и в палату вошел Гольд. У него был усталый вид: после того как Джуба сбежал, Гершон сидел в номере гостиницы «Хилтон», отведенном под рабочий кабинет ФБР, просматривал рапорты, искал зацепки, читал распечатки бесед с боевиками и стекольщиком, пытался прийти хоть к каким-нибудь выводам и тоже ничего не добился, несмотря на все свои старания.

– Итак, вы снова выжили.

Он пожал Свэггеру руку.

– Зарплата не та, чтобы умирать, – ответил Боб.

– Храбрость – это обратная сторона безумия, – сказал Гольд. – Нет на свете другого человека, способного броситься на Джубу с голыми руками.

– Будь дело в героизме, – сказал Ник, – мы одерживали бы верх в каждом бою.

– Пока вы здесь, мистер Гольд, позвольте рассказать, что я думаю о выстреле. Может, я что-то пропустил, а вы заметите.

– Сомневаюсь. Но я весь внимание.

– Выстрел прекрасный. Сам я ни разу такого не делал. Да и никто не делал, включая Крэйга Харрисона, чемпиона по стрельбе на дальние расстояния. Попасть в нужную точку с трехсот ярдов – невелика задача, но тут дело не в меткости. Ну, как сказать… В шестьдесят четвертом, когда я получил официальное образование, таких терминов еще не было.

– Пространственное воображение? – спросил Ник.

Боб обдумал эту фразу.