— Я хочу, чтобы ты больше доверяла своему опыту. Твоя работа кажется тебе скучной, но, возможно, просто нужно взглянуть на нее под другим углом. В конце концов, все пьют воду, и это будет нетрудно! Подумай, как можно показать уверенную в себе, интеллигентную, взрослую Дешон. Я не предлагаю избавиться от блеска юности, мне это очень нравится. Но сейчас ты оказалась где-то между соблазнительницей и Питером Пэном, который все еще живет с мамочкой. Начни развивать первое качество. Можно быть игривой, не превращаясь в ребенка.
— Да, это действительно так. Я говорила тебе, что раньше предпочитала общаться только с друзьями. Мне нужно сблизиться с кем-то, чтобы меня перестали воспринимать подобным образом. Теперь я это понимаю. Я давно не занималась сексом, и мне уже хочется сделать это — и сделать хорошо! — побыстрее. Я понимаю, что мне следует стать чуть более сексуальной.
Эти слова меня удивили. Дешон постоянно ходила в церковь. Я знала, что Дешон уже не девственница, но не представляла, что она воздерживается от секса по собственному желанию. Я открыла ее рабочую тетрадь и прочитала раздел про основной триггер. Мне стало ясно, что она не проявляет собственной сексуальности, потому что не видит возможностей для этого. Я сделала пометку, что это качество тоже нужно изменить.
— Вернемся к твоим бывшим. Они говорили, что ты не умеешь слушать. Ты понимаешь, что они имели в виду?
— Не совсем.
А я понимала. Наблюдая за Дешон на наших встречах, я отлично их понимала. И я посоветовала ей меньше говорить и больше слушать — ведь это признак зрелости. В детстве от нас не ожидают заинтересованности в окружающих. Взрослые считают своим долгом нас развлекать. Но со временем все должно измениться, если мы хотим построить гармоничные взрослые отношения. В нашей эгоистической культуре это серьезная проблема. Готова поставить последний доллар, что вы точно знаете хотя бы одного человека, который так и не сумел повзрослеть в этом отношении.
В защиту Дешон скажу, что она не была болтлива. Она просто не давала собеседникам возможности высказаться. Когда кто-то рассказывал личную историю, она не задавала вопросов, а тут же вспоминала нечто подобное из собственного опыта. Это неплохо, но отсутствие вопросов создает впечатление конкуренции. Собеседнику кажется, что мы только и ждем возможности снова заговорить о себе.
Я не считала, что Дешон хочет именно этого, но эта дурная привычка уходила корнями в ее прошлое. И намерения у нее были самые лучшие. Дешон росла в семье, где до нее никому не было дела, поэтому она действительно использовала любую возможность, чтобы указать на свою общность с окружающими.
— Попробуй беседовать по-другому: когда кто-то рассказывает что-то тебе близкое, задай хотя бы один вопрос, прежде чем говорить о себе. Тебе это по силам?
— Хорошо. Значит, я должна вспомнить свой опыт, проявить свое чувственное начало, расспросить собеседника и лишь потом рассказать о себе?
— Именно! Помни о соотношении два к одному: на каждый заданный тебе вопрос старайся задать два в ответ. Поверь, это творит чудеса! Если бы мне нужно было дать один совет для первого свидания, я дала бы именно этот!
Спустя два дня я связалась с Присциллой. Мы впервые довольно долго говорили о ее сыне. Мы были знакомы с Присциллой больше месяца, но только сейчас я узнала его имя.
Я сказала ей, что мне нравится ее подход. Она не считает себя исключительно матерью. Быть матерью прекрасно, но одной роли недостаточно для самоопределения. Но я заметила, что Присцилла старается вовсе не говорить о материнстве. В нашей группе ребенок был только у нее, и такой силой и знаниями можно гордиться. Судя по рабочей тетради и отзывам бывших, Присцилла могла гордиться и поразительным пониманием самой себя. Но и об этом качестве она предпочитала не говорить.
С самого начала программы мне хотелось спросить у Присциллы: «Почему ты так боишься привлечь к себе внимание?»
— Вспоминая детство, я понимаю, что ничего хорошего внимание окружающих мне не приносило. Чрезмерное внимание — всегда проблема. Чаще всего это связано с твоим промахом или ошибкой. Поэтому я всегда предпочитала держаться в тени.
— Ты делала это, потому что тебе действительно нечего было предложить окружающим? Или ты боялась, что люди плохо подумают о тебе?
— И то и другое, полагаю. Я боялась осуждения, боялась сказать какую-то глупость. Даже на наших занятиях мне часто хотелось что-то сказать, но я слишком долго решалась на это. А когда решалась, время было упущено и все говорили уже о другом. Как тебе удалось перестать сомневаться в себе?
— Мне не удалось.