Игра воды. Книга стихов

Как на иконе, храм стоит раздвинутый,
И оба глаза лошади пусты.
Ломает школы, крест, забор и мирумир! —
Движенье на поверхности воды.

На кране Петр подкручивает винтики

И зубчатого диска носит нимб.
Узнав не по словам, а по наитию
Святого, отрок следует за ним.

Какой морзянкой заповедь повторит он,

Какой «Спидолой» разнесет слова?
Чтоб каждая собака подзаборная
Хозяина на стройке обрела.

Неси, апостол, слово нам под запись и

Под роспись под гравийный шелест шин,
Чтоб пахнущие лыжной мазью заросли
По колее бульдозер уложил.

Чтоб вел бугор беседу с трактористами,

А я – осей разбивку на виду
У всех… В траве по шнурке вешки выставив,
Легко представить тлен и суету.

Суглинок пахнет погребом с компотами,

И барбариской светится бадья
С песком. И речь апостола работает,
Нас по домам, как малых, разводя.

Возвращение

Намок дивный город, закрашенный суриком.
А дождь продолжает бессмысленно лить.
Мензурку, мазурку и прочую музыку
Мазурик пытается в нем различить.

Под ржавым навесом автобусной станции

Зажав хачапури горячий еще,
Бомж слышит то гаммы, то мамы нотацию,
То лязг от вращения в личинке ключом.

Подумаешь дождь! – Он под крышей не прячется.

В дорогу вот-вот тьма пойдет поливать.
Он долго терпел, но теперь уж расплачется,
И будет кому-нибудь не наплевать.

По луже промчится, как катер по скатерти,

Икарус с гармошкой с салоном пустым,
Пахнув, как старинный прибор выжигательный,
Дымком ароматным, садовым, густым.

В поисках Ду Фу

Осень. Вся красота в незаметном изъяне.
В перелеске листвою играют лучи.
Растолкали с утра и мешок с меня сняли,
Вероятно весь выкуп сполна получив.

Оглядевшись, я вижу – почтенные люди

Распивают медлительно жбанчик вина.
Фаршированный карп на нефритовом блюде,
Ароматно дымясь, ожидает меня.

Слышен цинь семиструнный. И сладкое пенье.

Звук умиротворенный, божественный труд.
Танцовщицы в сапожках из кожи оленьей
То склонятся как ивы, то тихо плывут.

Осень. В роще листву растрясся, как обноски,

Растворяются влажные духи дерев.
И давно суетой не пугают даоса
Ветви кленов и ясеней, оледенев.

Гусь, отбившись от стаи, застыл над сторожкой,

И еще не спустившись, прервал свой полет.
Золотистая глина прилипла к подошве
И от дома уйти далеко не дает.

Облака по лекалам нарезала осень

И, как мать, не пускает меня за порог.
И поэты безмолвно стоят на морозе,
И гудит, как упавшее яблоко, гонг.

Мартобрь