Игрок

— Крэкен, я много чего про тебя знаю, гораздо больше, чем ты думаешь. Знаю о том, что ты проделывал в Нью-Мексико. И про Олд-Мексико тоже. Мне все было о тебе известно еще до того, как ты появился в этом городе. В тех книгах, которые я читаю, очень много написано о тебе и твоих проделках. Знаю, что рука у тебя быстрая и стреляешь ты без промаха. Но, уверяю тебя, Джо, недостаточно быстрая и недостаточно верная, для того чтобы ты мог тягаться с Коркораном. Вот ведь в чем дело.

Джо Крэкен бросил быстрый взгляд на своего шефа, однако Ренкин только покусывал губы и смотрел то на одного, то на другого, не зная, что сказать.

Крэкен покачал головой.

— Я должен быть там, на площади перед отелем, — сказал он и быстро добавил: — Может быть, вам что-нибудь известно? Знаете какую-нибудь причину, из-за которой Коркоран как последний дурак решится на верную гибель только ради того, чтобы оказаться на месте?

— Мне известны эти причины, — сказал шериф. — И уверяю тебя, Крэкен, если тебя настигнет пуля, то исключительно по твоей же собственной вине. Ты не можешь тягаться с Коркораном, тебе следует это знать. Он настоящий боец, такая уж у него натура, такое воспитание. Это у него в крови. В бою один на один его победить невозможно!

Шериф произнес эти слова таким уверенным тоном, так убежденно, что Джо Крэкен несколько сник, однако продолжал стоять на своем.

— Человек умирает только раз, — сказал он. — И если я сегодня отступлюсь, то после этого мною сможет помыкать любой китаец на всей территории отсюда и до Батт-Сити.

— Ренкин, — попросил шериф, — попробуй его уговорить.

Однако у Ренкина было семь с половиной тысяч причин хранить молчание, что он и делал. Итак, Майк Нолан оказался бессильным. Он побрел по улице, терзаемый стыдом и ощущением неудачи. Придя домой, он обнаружил, что жена находится в состоянии величайшего возбуждения.

— Все было очень хорошо, Майк, и она начала оправляться, словно увядший цветочек, который сбрызнули свежей водичкой. У меня на сердце полегчало, когда я увидела, что румянец возвращается на ее щечки. И вдруг кто-то постучался в дверь. Я пошла открыть и увидела, что там стоит этот чертенок, Вилли Керн. Почему ты не засадишь этого паршивого мальчишку в тюрьму, Майк?

— Да потому, что он один стоит всех остальных мальчишек в этом городе. Провалиться мне на месте, если это не так!

— Майкл! — вскричала добрая женщина. — Послушай, он мне заявляет: «Я хочу видеть мисс Мерран». — «От тебя здесь одни неприятности, молодой человек, — говорю я. — Иди-ка ты отсюда, да поскорее!» — «Ладно, — говорит он. — Я-то пойду, а вот вам следовало бы выгнать своих свиней из огорода». — «Свиней? — спрашиваю я. — Господи помилуй!»

Я бегу в огород и вижу, что нигде нет ни одной свиньи. Этот чертенок все выдумал. А когда вернулась — прямо дышать было нечем, так запыхалась, — сразу же увидела грязные следы босых ног на чистом полу кухни. Я схватила старую метлу и побежала за ним, но его и след простыл. А у дверей стоит мисс Мерран, и глаза у нее горят словно уголья.

«Присядьте… прилягте, моя миленькая», — говорю я. «Я должна… я должна идти!» — твердит она. «Если это из-за того, что сказал вам этот маленький негодяй, — говорю я, — то не стоит обращать на него внимания. Что бы он вам ни наговорил, ничего хорошего из этого не выйдет, моя душечка!» — «Вилли? — говорит она и вздергивает этак голову. — Бог его благослови! А вас от всей души благодарю за ваши хлопоты, миссис Нолан». — «Нельзя вам снова на солнце… « — говорю я.

А она все равно убежала, и я не могла ее остановить. В этого свиненка Вилли, как видно, сам бес вселился. Как ты можешь говорить, что он стоит всех остальных мальчишек города, Майкл?

— Я уж не помню, что говорил, — заметил шериф, погруженный в свои мысли.

Нолан поднялся в дом и прошел в свою комнату, которая служила ему и кабинетом, где он держал картотеку, где находилась его частная «галерея» всяческих бродяг и мошенников, образцы почерков, письма и заметки — не такой уж обширный архив, однако неплохая библиотечка разнообразной полезной информации для работы шерифа.

Там и нашла его жена минут пять спустя. Она прокралась вслед за ним к двери его комнаты и, заглянув без всякого стеснения в замочную скважину, увидела, что муж сидит в кресле и что-то делает со своим револьвером. Она поспешно постучалась; ей открыли, однако револьвера нигде не было видно.

— Майк, — спросила она. — Что там еще затевается?

— Затевается? — неуверенно переспросил он.

— Ох, Майкл, пусть молодые стреляют друг в друга! Предоставь это им! Ты уже сделал все, что тебе положено, и даже большее того.

— Замолкни, женщина! — приказал ей Майк Нолан. — Мария, ты никак за мной подглядываешь?

— Что бы я увидела, если бы подглядывала за тобой? Ничего хорошего. Только то, что тебе грозит беда, — рыдала бедная женщина.

Он обнял ее свой сильной мускулистой рукой.