Игрок

Нотт шепотом объяснял мне правила. Перед игрой на башню заранее отправляли разведчика, который должен был убедиться, что ни там, ни внизу у главного входа никого нет. На случай, если кто-то из игроков все же не удержится на стене и упадет вниз, остальным полагалось немедленно уходить, разойтись по факультетам и делать вид, что они ничего не знают и просто выходили, скажем, в туалет.

Потом я как-то тупо и отстраненно увидел, что Том — он был последним — вытаскивает из кармана мантии плотную черную ленту и протягивает ее Малсиберу, потом поворачивается к нему спиной, а Малсибер надевает повязку Тому на глаза и крепко завязывает на затылке.

Он что, ненормальный?!

Остальные смотрели молча, Тома никто не пытался остановить, и это меня немного успокоило — наверное, он знает, что делает. А Том тем временем, вытянув вперед руки, как слепой, нащупал край парапета, взобрался на него и сел на зубец, подтянув колени к подбородку. Посидел так немного, потом наклонился чуть вперед, поудобнее поставил ступни и медленно, плавно встал во весь рост.

Ветер хлестнул его в спину, Том пошатнулся, но выровнялся, качнув расставленными руками. Мне стало так страшно, что хоть кричи. Сейчас ведь разобьется! Но он уже шел, осторожно шагая с зубца на зубец — медленно, каждый раз подолгу застывая на месте. Дойдя до поворота, аккуратно повернулся влево — должно быть, он считал зубцы, чтобы знать, где находится, — добрался до стены, нащупал ее вытянутой рукой, еще постоял и спрыгнул на площадку.

Снимая повязку, он выглядел совершенно спокойным, только на лбу блестели капельки пота, и волосы на висках прилипли к коже.

— Еще придешь? — спросил Том, когда мы спускались по винтовой лестнице.

Я подумал, что никогда в жизни, и тут же, еле ворочая пересохшим языком, ответил:

— Конечно, приду.

© Edarlein.

  Глава 2

После рождественских каникул я вернулся в школу совершенно счастливым. Две недели абсолютного безделья, когда можно отсыпаться, читать какие угодно книги, просто бродить по лесу. Кроме того, на Рождество вернулся с континента отец, и мы с ним ходили на охоту с собаками, после чего у меня на счету наконец появилась первая в жизни лиса, застреленная из арбалета.

Тем не менее, в школу мне хотелось. Я наконец-то привык к факультету, прижился на нем, и единственное, что раздражало, — неприкрытая враждебность между Колином и Томом. Розье по-прежнему не переносил Риддла и при каждом удобном случае проезжался на его счет (хотя открыто зацепить не решался), а заодно неустанно напоминал мне, что я предатель и бегаю за грязнокровкой. Раза два мы даже подрались из-за этого.

Неожиданно для нас всех дело решилось в феврале, благодаря все тому же Майлсу Булстроуду. С рождественских каникул он вернулся не в лучшем расположении духа — родители, недовольные его жалкими успехами в учебе, решили урезать ему денежное содержание. Через полтора месяца средства у Майлса исчерпались окончательно, а однокурсникам надоело ссужать его деньгами, чтобы он мог покупать в Хогсмиде сливочное пиво, а может и что покрепче. Тогда обратился к старому, как мир, способу: принялся трясти младших, когда никто не видел.

Тома он трогать опасался, памятуя заступничество Долохова, к Блэку даже близко не подходил, но Эйвери пару раз пришлось от него откупиться. А потом Булстроуд зажал в темном коридоре Розье и здорово отколотил, когда тот отказался поделиться сиклем-другим.

Придя в спальню, Колин сначала лег и отвернулся к стене, ни с кем не желая разговаривать, но потом все-таки поведал нам всю историю, время от времени смаргивая злые слезы.

— Сволочь он! Такая туша, тяжелее меня раза в три! Я вообще ничего не мог сделать, а он мне руку вывернул и давай молотить по физиономии. Скотина...

Колин шмыгнул носом и приложил к распухшей нижней губе бронзовый кнат.

Блэк сочувственно похлопал его по плечу, но промолчал.

— Может, сказать Слагхорну? — предложил Эйвери.

— Ага! Настучать, да? Чтоб потом нам же объявили бойкот?!

Он был прав — доносить на своих считалось неспортивным. Приличные люди должны решать споры самостоятельно, не вовлекая преподавателей.

— Отделать бы его, да куда — такого борова, — рассуждал Розье, чуть успокоившись. — С какой радостью я бы облил его дерьмом...

— Кстати, неплохая мысль, — сказал вдруг Том.

Он встал со своей кровати и остановился перед Колином.

— Очень удачная идея.

Розье уставился на него, открыв рот. Уже само то, что Риддл с ним заговорил, было невероятно. А уж тема для разговора...

— Очень смешно, да, — наконец смог из себя выдавить Колин. — Слушай, шел бы ты веселиться в другое место, ладно?

— Я не смеюсь, — невозмутимо ответил Том. — Я серьезно. Ты действительно хорошо придумал — облить его дерьмом. Это можно сделать. Рассказать, как?