Игрок

— Нет, — Тони покачал головой. — Потом ты об этом уже не думаешь. А чего думать? Иногда только накрывает, если бой тяжелый был и ты чудом выбрался… А еще случаются совсем глупые истории. У меня так было в Италии. Не помню, возле какого городка, на севере уже, я один раз увидел покойника возле дороги. Немца какого-то, причем вообще магла. Ну, покойник и покойник, что ж я их, не видел, что ли? Но он там, наверное, долго пролежал под солнцем, и его на жаре так раздуло, что он стал весь круглый, прямо мячик в форме, фиолетовый такой... Я еще Фергюсону говорю — смотри, мол, прикольно, как воздушный шарик. Ну, он тоже посмеялся. А мне потом этот тип стал сниться каждую ночь. Да еще черная полоса началась — одно ранение, другое, словно кто-то меня преследует. Я тогда и подумал, что зря, наверное, смеялся. Что тут смешного, я ведь сам мог бы так лежать... Так что один раз вечером взял лепешку и бутылку вина, вышел на улицу, покрошил лепешку на землю, полил вином, и говорю: "Слушай, брат, ты на меня зла не держи, я же не нарочно. Вот тебе хлеб, вот тебе вино, пускай твоя душа идет с миром в Валгаллу, или куда там у вас полагается". Ну, и все, больше он во сне не приходил, и невезение мое тоже кончилось — наоборот, до конца войны больше ни разу не зацепило.

Тони сплюнул через плечо и постучал палочкой по столу.

Я оглядел остальных — Нотту было, кажется, не по себе, а Эйвери и вовсе был зеленый. Том все это время молчал и внимательно слушал Тони, опираясь подбородком на руку. Потом подался вперед и тронул Долохова за руку.

— Toshka...

Он произносил это как "Тошька". Какое странное слово, подумалось мне. На парселтанге, что ли? Но Тони засмеялся и спросил:

— А ты откуда знаешь, как меня по-русски называют?

— Твоя мама научила. Давай отойдем на минутку, мне надо с тобой поговорить.

Долохов поднялся, и они ушли на террасу.

— Ф-ф, — сказал Эйвери. — Жуть... И как он так спокойно об этом?

Розье посмотрел на него и расхохотался.

— Спокойно?! Ты что, не видишь, как его несет? Все равно, что моего отца... Папа про войну особо не говорит, но иной раз его вот так же накроет, и он начинает всякие истории рассказывать. Час, два, три... И тоже на вид спокойный-спокойный, смеется, вроде как забавно все это вспоминать, но я-то вижу, что он не может остановиться, что его прямо трясет. Как будто ему надо что-то из себя выбросить...

***

В зале становилось все больше народу, уже почти все столики были заняты. На сцене в кругу света певица в блестящем длинном платье, которое делало ее похожей на русалку, пела что-то по-итальянски о неразделенной любви. На танцплощадке было не протолкнуться от парочек.

Ведущая на террасу стеклянная дверь открылась, и до нас донесся голос Долохова. Судя по интонациям, Тони был в бешенстве:

— Троллева мать, я так и знал! Прямо чуял, что ты влезешь в какие-то темные дела!..

— Но ведь уже влез, — совершенно спокойно отвечал Том. — Уже — понимаешь, Тошка? Так какая разница, почему? А мне нужен твой совет здесь и сейчас.

— Объясни мне, ты головой думал, или чем?!

— Сам не знаю, чем я думал. Так ты мне поможешь?

— Куда я денусь, — Тони сплюнул и выругался. — Ты завтра свободен?

— Вполне.

— Держи адрес. Аппарируй часа в два дня, тогда и поговорим.

— Конечно. И не забудь, ты обещал потренировать меня в боевых заклятьях. У меня давно не было практики, а очень надо... Погоняешь, хорошо?

— Погоняю, погоняю... Да я из тебя фарш сделаю! Хоть душу отведу.

— Договорились, — весело ответил Том, появляясь из-за дерева с лианами. Рядом с Долоховым он казался тоненьким и хрупким, совсем как младший брат рядом с рассерженным старшим. Судя по лицу Долохова, ему очень хотелось всыпать Тому по первое число "здесь и сейчас", но он, видно, решил отложить это на завтра.

Розье взглядом спросил Тома, что случилось, но тот махнул рукой — мол, потом, потом. Мне тоже очень не понравилось упоминание «темных дел», но сейчас спрашивать об этом было бессмысленно. Долохов уселся за стол, опять закурил и сказал:

— Ладно, теперь вы рассказывайте, как дела. А то что-то я один мелю языком...

Нотт принялся говорить о текущем положении дел в Визенгамоте — Тони слушал его, сделав вежливо-заинтересованное лицо, но видно было, что ему это безразлично. Когда дошла очередь до Колина, тот гордо сказал: "Я учусь", и скороговоркой добавил: "Потом-расскажу-где". Долохов перевел взгляд на меня.

— Малыш Рэй, а ты чем занят?

Я рассказал про Саймондса и добавил, что он оплатит мне обучение в школе права, так что через пару недель у меня собеседование, а с сентября, если все пройдет нормально, я стану студентом.

— Отлично, — сказал Тони. — За это надо выпить, — и подозвал эльфа, чтобы принес еще бутылку.

Мысль еще выпить всех обрадовала, и меня бурно поздравляли. Том смотрел как-то странно. Позже, когда Розье ушел в туалет, Том пересел на стул рядом со мной и спросил:

— Саймондс точно за тебя заплатит?

— Да, конечно, — с энтузиазмом ответил я.