Игрушка Тирана

От удивления у меня волосы на затылке зашевелились. Что еще выкинет эта девка? Выжила после смертельного отравления, никакой информации о ее родственниках, теперь редчайшими генноизменёнными растениями разбрасывается. Откуда она его взяла?

— Как сказала сама Лора, он лежал в ее завтраке на блюде под крышкой.

— Хмм… Ты ей веришь? — прищурившись, спрашиваю брата.

— Да. — не колеблясь, отвечает Этельстан.

Доверяет он ей. Дурак. Доверчивый император — мертвый император. Кто-то же положил его на блюдо.

— Держись от нее подальше. — предостерегаю брата.

— Прекрати ревновать, Наварро. Подумаешь, увёл у тебя любовницу из под носа. — Этельстан звонко хохочет.

— Она может представлять угрозу для тебя. — я говорю серьезно, сделав каменное лицо. Каким бы беспечным не был мой брат, как бы он не раздражал меня, пусть я во многом в корне не согласен с ним, он все же моя кровь.

— Перестань, братишка. Вот смотри. — Этельстан выводит на экран комнату Лоры. — Когда я разрешил ей сделать звонок, она связалась со своей тетей. — он включает запись их разговора.

— Значит, ты знаешь, что о ее родителях нет информации. — спрашиваю его после того, как мы прослушали запись. — И тебя это не смущает и не настораживает?

— Да она сама не знала, пока ты не сказал. Она невинная овечка. Отстань от девчонки. — брат машет рукой в мою сторону. — И от меня тоже.

Слишком много совпадений, связанных с ней. Её появление переворачивает всё с ног на голову. Даже во мне Лора будит давно забытые чувства. Они мешают мне думать. Я отмахиваюсь от мыслей об этой девице, как от надоедливых мух. От этого я ещё больше фантазирую о нас в одной постели. 

— Я намерен отправить Лорелею под арест. — выношу вердикт холодным, бесчувственным голосом.

Глава 19

Прикрывая руками оголённую грудь, захожу в свою комнату быстрой походкой, будто что-то украла, и прямиком бегу в душ. Скидываю с себя остатки одежды, включаю воду и сползаю по стенке вниз, обняв себя за плечи. Шум льющейся воды хоть немного заглушает мысли о том, что сделал Этельстан. Беру мочалку. Наливаю на неё гель для душа. Ещё и ещё. Гель уже стекает на пол, но мне все мало. Стараюсь отмыть каждый участок тела, особенно там, где меня касался мерзкий император. Как же противно. Тру мочалкой грудь до красноты. Тру и рыдаю. Как отмыться от этого? Чтобы не чувствовать его рук на своём теле? Не слышать его запаха. В один момент я возненавидела Императора. Ещё и ненормальная асассинша, требующая от меня убийства. Да разве я способна кому-то причинить вред? Она грозится подставить меня. Значит, у меня нет выбора? Если Император умрёт, как она заверила, от сердечного приступа, вызванного ядом, то никто и не заподозрит убийство. Тогда я встречусь с родителями? Невероятно. Но я не верю наёмнице. Хотя она знает обо мне больше, чем я сама. Придётся сделать то, что она просит. Значит, мне нужен цветок, который теперь у Этельстана. Голова раскалывается. Мысли путаются. Мозг не может нормально думать. Кровь пульсирует в висках, отдаваясь эхом по всей голове. Я влипла. Влипла… Влипла… Что делать? Я не хочу никого убивать, даже мерзавца Императора.

— Водные процедуры окончены. — Наварро резко отодвигает дверку душевой. Он грозно смотрит на меня, сверкая глазами. Его острый, как лезвие, взгляд говорит, что он не забавляться пришёл. — Выходи. Выключить воду. — командует он системе.

Вода перестает бежать. В комнате становится тихо. Наварро бросает в меня большим полотенцем. Он стоит, одетый в форму. Ноги на ширине плеч. Руки скрещены на груди. Смотрит. Не говорит ни слова. Я молча вытираюсь под его тяжелым взглядом, от которого хочется сквозь землю провалиться. Я что-то натворила? Ах, да. Точно. Меня же его старший братец трахнул в саду, не спросив разрешения, если что. Сейчас будет сцена ревности?

— В комнате на кровати лежит форма. Надевай. — приказывает командор. Он не сводит с меня глаз.

Выполняю его приказ. Не понимаю, что происходит, но с ним лучше не спорить. Натягиваю самые обычные брюки из грубой жёлтой ткани. Белая рубашка без украшений и излишеств. Такой же, как и брюки, грубый жёлтый жакет с двумя карманами. Это одежда не так красива, как та, что давал Наварро прежде.

— На выход. — грубо говорит командор.

Двери открываются. Передо мной стоят двое охранников. Один из них надевает на меня наручники.

— Что? Что это значит? — в панике обращаюсь к командору.

— Ты арестована. — спокойно отвечает он.

— За что? — плача спрашиваю.

Я же ничего не сделала… И не хочу ничего делать. Но командор молчит. Он прямо смотрит, как меня, рыдающую, уводит конвой.

— За что, Наварро? — кричу ему. — Наварро! — зову его по имени без всяких официальных обращений.

Коновой сажает меня в аэрокэб на заднее сиденье. У дверей нет стёкол. Куда меня везут — не знаю. Туго застёгнутые металлические наручники натирают тонкие запястья до синяков и крови. Солёные слезы падают на ранки. Щипет.

Не могла убийца сдать меня сейчас? Я ведь нужна ей ещё. Нас кто-то подслушал? А может, Наварро всё же что-то нашёл на меня, и это что-то не в мою пользу?