Игрушки дома Баллантайн

– Не бойся! – мурлычет Сибил. – Ты же наша. Мы тебя любим. Ты можешь с нами играть.

– А мама? Папа? Алан? – осторожно спрашивает Эвелин.

Уильям поджимает губы, качает головой.

– Они не поймут.

– Папа поймет, – возражает Сибил.

– Хочешь, чтобы нас разлучили? – строго спрашивает Уильям, обернувшись.

Сибил испуганно смотрит на него, потом на Еву.

– Нет-нет-нет! Ева, ты же не скажешь им?..

Вместо ответа она обнимает их, ерошит мокрые кудри.

– Все в песке, – вздыхает Эвелин. – Пошли окунемся – и домой.

С воплями и гиканьем близнецы несутся к воде, скачут в волнах, брызгаются. Ева заходит в океан по плечи, отталкивается от дна, ложится на спину и слушает. Ей всё кажется, что рокот, доносящийся издалека, стал звучать иначе. Словно глубина пытается говорить с ней.

– Ответь, что мне делать? – спрашивает девушка вслух. – Кто мы такие? Почему мы способны на то, чего не могут другие? Почему это успокаивает меня, а не пугает? Скажи, кто ты и что хочешь от нас?

Волны покачивают ее тело, мягко ласкают кожу. Легкий бриз касается губ.

– Поговори со мной, – шепчет Ева. – Я не боюсь.

Океан тихо вздыхает, баюкая в сильных ладонях дитя человеческое.

– Не сегодня, – слышит Ева голос Уильяма. И тут же ему вторит Сибил: – Всему свое время.

Домой все трое возвращаются такими тихими и уставшими, что Элизабет тут же чует неладное.

– Уильям, Сибил, переодевайтесь – и бегом в гостиную! Мы с папой хотим с вами поговорить. Ева, останься, пожалуйста.

– Да, мам, – вздыхает старшая дочь.

Элизабет поправляет воротничок домашнего платья, присаживается на стул в кухне.

– Родная, ты выглядишь очень усталой и подавленной. Что с тобой?

– Ничего особенного. Плохо спала ночью, перекупалась, только и всего.

– Ты все же мой ребенок. Меня не обманешь.

Эвелин вздыхает, придумывая, что ответить, чтобы сошло за правду, и нервно выдает:

– Этьен не отвечает на телефонные звонки. Ни вчера, ни сегодня с утра. Мне, оказывается, не все равно. Мам, завтра я еду в Нью-Кройдон. Вернусь послезавтра утром.

– Надо ли тебе это? Я имею в виду, что Этьен, скорее всего, просто занят, возможно, его нет в городе. А ты поедешь…

– Надо, – отрезает Ева.

– Как знаешь, – улыбается Элизабет. – Ты уже взрослая, сама решаешь.

По лестнице с грохотом наперегонки сбегают близнецы в рубашках нараспашку и коротких штанишках, пролетают мимо кухни к входной двери, но окрик мамы вынуждает их остановиться:

– Кажется, я кому-то что-то говорила. Или мне почудилось?

С кислым видом Сибил и Уильям возвращаются обратно и идут в гостиную. Чинно садятся на софу, складывают руки на коленях. Ева не сдерживается, прыскает в кулак. Мать оглядывается на нее, укоризненно качает головой.

– Я бы хотела, чтобы ты тоже присутствовала.

– Мам, мне-то зачем? Мне не двенадцать, я знаю, чем мальчики от девочек отличаются. Ну… в теории. – Она вздыхает, закатывает глаза. – Ну ладно, ладно! Только я буду читать!

Близнецы выслушивают мать молча, не перебивая. Элизабет долго рассказывает, почему неприлично братьям и сестрам мыться в одной ванне и спать в одной постели, почему девочкам надо носить платья, а мальчикам – брюки и почему надо слушаться родителей. Эвелин зевает, прикрываясь книгой. Брендон тайком наблюдает за ней и прячет под ладонью ехидную улыбку.

Спустя полчаса Элизабет все-таки иссякает. Устало смотрит на детей и спрашивает:

– Хорошие мои, я надеюсь, вы поняли, что я вам хотела сказать?

Эвелин отрывается от книги и с любопытством косится на брата с сестрой. И с удивлением видит в голубых глазах близнецов готовые пролиться слезы.

– Мы поняли, – глухо начинает Сибил. – Мы поняли, что для того, чтобы мы вели себя, как требуют глупые приличия, вы заставите нас носить разную одежду, мыться порознь и запретите касаться друг друга и спать без одежды в одной кровати.

– Мама, что плохого в том, что мы всегда вместе? – выкрикивает Уильям. – Мы – одно! Какое зло в этом? Мы всегда были вместе, мы хотим оставаться вместе и впредь! Кому и как мы мешаем?

– Кто придумал, что взрослым можно все, а детям – только то, что решат позволить взрослые? – перебивает брата Сибил. – Думаете, только взрослые умеют любить?

«Сибил, Уильям, успокойтесь! – хмурясь, отрывисто жестикулирует Брендон. – С каких пор слово родителей перестало быть для вас законом?»

– С тех самых, как вы решили нас разлучить! – кричит Уильям, сжимая ладонь сестры.

– Никто вас не разлучает, родной! – испуганно машет руками Элизабет. – Просто будьте благоразумны…

Близнецы ударяются в слезы. Обнимаются, утыкаются друг другу в плечи и так крепко цепляются за одежду, что стиснутые кулаки белеют. Брендон щелкает пальцами, привлекая внимание Евы.

«Милая, придется тебе поспать с Сибил, пока они не смирятся. Уильяма мы с мамой возьмем к себе. Элси, раз все вот так поворачивается, давай подумаем о разных школах с августа. Уильяма можно отдать в кадетский корпус. Элси?..»

Она молчит и смотрит на плачущих детей. И по ее лицу видно, что ей сейчас куда больнее, чем им. Она осторожно подходит, кладет ладони на вздрагивающие светлые вихры.