Игрушки дома Баллантайн

Море видит высоко,
Море ходит далеко.
Кто опасней, чем змея?
Кто умней, чем ты и я?
Там, в зеркальной глубине,
Старый Мудрый спит на дне.
Старый Мудрый спит и ждет,
Время темное придет.
Будет ночь совсем без звезд,
Будут волны в полный рост,
Алый ветер, ржавый снег,
Старый Мудрый спит на дне.
Кто пойдет его будить?
Выходи, тебе водить![10]

Плывут перед глазами яркие пятна, мелькают маленькие руки. Кружится голова, и Эвелин опускается на колени в полосу прибоя. Океан бережно берет ее за запястья, тянет к себе. Кто-то большой и сильный всплывает из глубин, внимательно смотрит в лицо девушке.

– Мне плохо, – выдыхает Ева. – Слышишь? Плохо…

Слезы капают в соленую воду, океан глухо рокочет, кто-то в глубине беспокойно ворочается, прислушиваясь к ее голосу.

– Ева, играем! – кричат близнецы.

Эвелин медленно поднимается, стряхивает капли воды с пальцев. Переступает с ноги на ногу, вырываясь из плена обжигающе холодных волн. Пятится туда, где звонко хлопают в ладоши Сибил и Уильям.

– Ева, смелее!

Она прислушивается к ритму. Встает на цыпочки. Раз… два… три… хлопок, поворот. Хлопок, хлопок, поворот. Ева танцует на песке, и океанский бриз сушит слезы на ее щеках. С каждым движением становится легче, свободнее, спокойнее. Близнецы смеются, ритм ускоряется. Океан глухо рокочет, волны с шипением впитываются в песок. Небо заволакивает низкими тучами. Ева кружится, прогнувшись назад и раскинув руки, низко тянет звуки Имени Воды.

В сотне миль от берегов империи в глубине океана рождается водоворот. Вода вскипает, течение убыстряется, притягивает к гигантской воронке чайный клипер, возвращающийся к родным берегам. К суше, набирая скорость и мощь, несется огромная волна. Небо стремительно темнеет.

– Смотри, Ева! Кони! – восторженно кричат близнецы.

Девушка открывает глаза, пение обрывается. На берег из океана вылетает табун молочно-белых лошадей, земля гудит под мощными копытами. Эвелин в ужасе бросается к близнецам, хватает их в охапку, падает с ними на песок. Над головой проносится что-то громадное.

– Что это? – шепчет Ева, задыхаясь от страха. – Боже… Что это?!

– Пусти! – кричат близнецы, вырываясь. – Глупая, это твои кони! Они к тебе пришли, отпусти нас!

Она изо всех сил удерживает их на месте, сама сжимается от волн прокатывающегося по спине холода. Тело жалят острые ледяные брызги, от запаха водорослей к горлу подступает тошнота. Над головой – то ли рокот волн, то ли конское фырканье.

– Прочь! – истошно орет Ева. – Прочь от нас!

Мгновение – и все стихает. Эвелин неподвижно лежит на мокром песке, закрывая собой близнецов. Сибил и Уильям кашляют, тормошат сестру.

– Ева, очнись. Ну Ева же!

Девушка приподнимается, опираясь на ладони, садится. Рассеянно смотрит на близнецов, словно спросонья. Вздрагивает, хватает за руку Уильяма.

– Господи, мелкашки! Вы целы? Что это было?

– Ты мне больно делаешь, – возмущается мальчишка. – Зачем ты все испортила?

Сибил подходит, присаживается на корточки возле Эвелин.

– Ты испугалась? – спрашивает она, убирая с лица сестры мокрые, спутанные пряди волос. – Прости. Мы сами не знали, что так получится.

– Это было на самом деле? – ошарашенно спрашивает Ева. – Это было?!

Близнецы синхронно кивают, беззаботно улыбаются.

– Мы играли.

Уильям высвобождает руку, присаживается рядом с Сибил. Они обмениваются хитрыми взглядами, прижимаются плечом к плечу, обнимаются.

– Мелкашки, ну-ка объясните, что вы делали?

– Играли в ладошки, – отвечает Сибил.

– Вот, смотри, – оживляется Уильям.

Они с сестрой садятся лицом друг к другу, подобрав ноги по-турецки, хлопают ладонями по острым, как у кузнечиков, коленкам.

– Стоп, стоп! – машет руками Эвелин. – Не надо! Вы можете объяснить словами? Что и для чего вы делаете?

Близнецы пожимают плечами, косятся на Еву недовольно.

– Ну… мы хлопаем друг с другом в ладоши. Иногда придумываем считалку, иногда просто так играем.

– Для чего?

Сибил заглядывает сестре в глаза и вкрадчивым, мяукающим голоском спрашивает:

– А для чего ты танцуешь по ночам на берегу реки?

Эвелин оторопело моргает.

– Откуда?..

– Неважно, – отмахивается Уильям. – Главное, что тебе это нравится, ты этим живешь. Ведь так же, Ева?

Сибил обнимает брата сзади за плечи, целует за ухом.

– Иногда к нам приходят звери из огня или земли, – нараспев рассказывает она. – Иногда танцуют светляки. Они как настоящие, только руками не потрогать. Иногда раздвигаются стены. Часы идут назад. Это же так здорово! И больше никто так не умеет.

– Вот почему мы играем только друг с другом. И когда никто не видит, – шепчет Уильям.

Ева хмурится, трет виски ладонями. Смотрит в сияющие голубые глаза близнецов и с ужасом понимает, что она ничего не знает о тех, кого нянчила с самого рождения.