Игры магов

С первых же строк Риз понял, что это другая, нежели подсунутая Гелердом, книга. Не та, больше похожая на собрание сказок, легенд и мифов, а подлинная, рассказывающая об истинном отношении пишущего к предмету исследования. Попади эта книга в руки Ульриха, и он непременно уничтожил бы её или, в крайнем случае надёжно скрыл реликвию от посторонних глаз. Он даже сделал хитрее – создал великолепную подделку, в корне изменив её содержание. А чтобы замести следы, запретил переписывать, что могло свидетельствовать о запретном знании.

Теодор Гейнз ненавидел драконов. До глубины души, всецело и до основы. Ненавидел даже не за то, что любой из них мог мгновенно, играючи, спалить небольшую деревню или уничтожив посевы, обречь на голодную зиму жителей, а за создание самого понятия мага, ибо дракон не волен был в своём выборе – за него всё решала руда. А вот человек, волей случая наделённый Силой, сам определял – становиться ему магом или нет, и сам нёс ответственность за свой выбор.

Рано или поздно, любой из этих могучих монстров менялся, уставая от совершённых злодеяний. Вернее, уставала его основа – прошедший когда-то сквозь барьер дьянг и принёсший дорогую, кровавую жертву своему дракону. Ни один из них не избежал этой участи. Руда была безжалостна, подчиняя сильных и убивая слабых. Она была порождением абсолютного зла, а может, и вовсе была абсолютным злом, ненавидящим всё живое, местью, уничтоженных неведомым противником, первых богов.

В любой основе живёт свой дракон – маленькое чудовище, питающееся слабостями и страстями, но ровно такое, с каким способна справиться основа. А вот захочет ли она бороться с ним или подчиниться, зависит только от неё одной.

Сила руды превозмогала всё. От неё не было спасения. День ото дня, нашёптывая, науськивая, соблазняя поддаться ей, увещевая и убеждая, что она и есть самое нужное для основы, она всё больше и больше завладевала умом. Рассудительно доказывала, что нет преград для Силы. Хочешь власти? Бери, только вначале убей. Убей в себе всё, что может помешать, хоть в малейшей степени, в достижении заветной цели. Убей, принеси жертву, и получишь желаемое могущество. Что такое чужая жизнь, по сравнению с возможностью диктовать свою волю. И рождались драконы.

Но ничто не может продолжаться вечно. Какова бы ни была основа, но и она не могла выдержать гнёта Зла, и уставав от могущества, доставшегося страшной ценой, искала конца. Так появились маги, ученики драконов, забравшие их Силу. Смерть монстра означала начало жизни нового волшебника.

Дракон не мог умереть просто так. Его Дар, его проклятье должно обрести другую основу, которой суждено нести дальше этот тяжкий груз. Зло не желало умирать и искало замену. Маги же и тут пошли дальше драконов. Чтобы избавиться от гнетущего, терзающего душу груза, брали себе ученика, тем самым сбрасывая, на время, непосильное бремя.

Риз читал эти строки и в ужасе понемногу понимал, что Теодор знал о драконах больше, чем они сами о себе. Никакой не Исио создал непроницаемый купол над горами Каишта, а некто или нечто, сразившее спустившееся на землю Зло, оберегая род людской от того, что полностью отрицало в первую очередь понятие Любовь.

Обретение Силы ещё не означало обретение могущества. Первые волшебники долгими годами искали путь. Магия крови появилась первой. Своим появлением она обязана самой переданной им Силе – кровь за обладание Даром и никак больше. Пока ты не убил, магом не стать. И убить требовалось что-то дорогое – в этом и заключалась жертва. Отречение. И если дракон сам решал за основу, то в случае с магом дело обстояло иначе. Человек сам принимал решение – убивать или нет. Позже, Гильдия взяла это за правило, включив жестокость, как предмет обучения, как экзамен на зрелость.

И позже, вскрывая ловушки охочих или принимая для себя судьбоносное решение, маг вновь должен был найти для себя что-то дорогое, снова принося это в жертву, всё больше погружаясь в джаханнам собственной жестокости.

Маг, вопреки расхожему мнению мог любить, но выстраивая шкалу ценностей, он должен был выбрать магию, безоговорочно предпочтя её светлому чувству, олицетворяющему Добро, всецело и добровольно подчиняясь Злу.

Всё больше вчитываясь в откровения Теодора, Риз приходил в ужас. Всё вставало на свои места – и предательство Урсена, и отношение к нему самого Гелерда, и многое другое. Находясь в чрезмерном возбуждении от открывшейся истины, он всё чаще прикладывался к бутылке с вином, оставленным Грэем, не замечая наступающего опьянения.

Но самое интересное его ждало в конце удивительной книги. Оказывается, иногда находились избранные, обладающие волей превозмочь силу Зла, способные вместить его в себя и не давая вырваться наружу. И одним из них был Азаар, отнёсший проклятый Дар обратно в Каишт.

Не в силах справиться с охватившим волнением, юноша залпом опрокинул в себя оставшуюся половину содержимого бутылки, и спустя минуту, откинувшись в кресле, глубоко спал.

Глава 10. Цена вопроса