«Игры престолов» средневековой Руси и Западной Европы

Таким образом, мерзебургский компромисс продержался чуть более двух лет, до 1154 или 1155 г., после чего военные действия возобновились. Свен постепенно утратил свои позиции и был вынужден бежать в Саксонию вскоре после того, как его вторично оставил лундский архиепископ Эскиль. После возвращения Свена последовал новый раздел Дании. На этот раз соперники, хотя каждый из них сохранил за собой королевский титул, обошлись без помощи иностранных посредников. Модератором раздела выступил Вальдемар, который взял себе Ютландию, дав Кнуту Зеландию, а Свену – Сконе. «Заключенное соглашение было скреплено торжественной клятвой, чтобы благоговейный ужас заставлял любого из них воздерживаться от вероломства», – писал Саксон, рассказывавший, что, «договорившись об этом, Канут в сопровождении Вальдемара отправился в доставшуюся ему во владение Сьяландию, надеясь вскоре оказать там гостеприимство и Свену, обещавшему прибыть вслед за ними. Узнав через день, что Свен прибыл в Рингстадий, он, полностью ему доверяя, отправился к нему. Однако, встретив по дороге прелата из церкви Рингстадия и тевтонского рыцаря Радульфа, он узнал от них, что до Свена дошел слух о том, что [Канут] якобы идет нему со множеством вооруженных людей. Это вызвало у Канута подозрения, и он решил быть осторожным. Посчитав услышанное доказательством того, что Свен замышляет предательство, он отказался встречаться с ним и вместо этого отправился на тинг, который проходил как раз в этот день и при большом стечении народа.

Вальдемар же, чья верность слову всегда перевешивала подозрительность, по-прежнему испытывая доверие к заключенному соглашению, все-таки отправился к Свену, что, впрочем, явилось больше выражением его твердости, чем осмотрительности. Тем временем там уже стоял отряд королевских воинов в полном вооружении, которым было приказано убить их, в случае если они появятся оба. Однако, обнаружив, что один из них отсутствует, Свен отозвал своих людей и обратился к пришедшему с изъявлениями самой искренней радости. Когда Вальдемар спросил, зачем вокруг него, несмотря на отсутствие опасности, так много вооруженных людей, тот рассказал ему о дошедшем до него слухе. Вальдемар обругал его разными бранными словами за это коварство, но Свен скрыл свой замысел и намерение, притворившись, что у него и в мыслях ничего подобного никогда не было. Затем по приглашению Канута он отправился в Роскильдию, где в соответствии с законами гостеприимства тот намеревался устроить пир. Проведя ночь и веселье и забавах, на рассвете с небольшим числом своих людей Свен отправился в расположенное недалеко от города принадлежавшее Торбьёрну село, намереваясь проведать свою маленькую дочь, которая воспитывалась там и которую он горячо любил. Рассказывают, жена Торбьёрна сказала, что ей удивительно видеть, как он мог дойти до такого жалкого состояния, при котором в настоящее время готов довольствоваться лишь третьей частью того, что прежде принадлежало ему полностью. Эти сказанные с целью вызвать его гнев слова сильно подстегнули Свена к совершению его злодеяния.

Ближе к вечеру прибыли люди, которых Канут послал к нему с приглашением вернуться на пир. Торбьёрн принял их чрезвычайно любезно, а на их вопрос о том, почему король задерживается, он отвечал, что причиной его промедления стала головная боль от банного дыма и пара. Сам Свен, когда решил принести им свои извинения за то, что заставил их ждать так долго, сказал, что все это время забавлялся, наблюдая за детскими ласками своей совсем еще маленькой дочери. Эти различия в ответах Свена и Торбьёрна не остались незамеченными для тех, кто спрашивал. Вернувшись по их просьбе обратно в город, Свен, как самый уважаемый благодаря своему возрасту из них троих, получил место между своими соправителями. Когда после трапезы столы были убраны, а веселое настроение гостей, по мере того как небольшие чаши [с вином] то тут, то там стали [все чаще] переходить из рук в руки, поднялось еще выше, Свено попросил принести все необходимое для игры в камешки, похваляясь тем, что он очень искусен в ней и во время его изгнания именно она была его главным развлечением. Эти слова, внешне похожие на хвастовство, в действительности были горьким напоминанием о несчастьях, которые ему пришлось пережить. Однако, поскольку доски поблизости не оказалось, поиграть ему так и не довелось. Среди прочих развлечений был еще германский певец, который исполнил песню о бегстве Свена и его изгнании, и в ней, переложив на стихи все собранные им попреки, осыпал короля жестокими оскорблениями и насмешками. Поскольку гости резко осудили певца за это, Свен скрыл свою досаду и сказал, что тот может свободно продолжать петь о неудачах, заявив, что ему приятно вспомнить о своих злоключениях, которые теперь уже все в прошлом.