Игры сознания. Нейронаука / психика / психология

Однако у пациента психиатра никогда не бывает «идеальных симптомов». Чтобы болезнь как-то проявилась, биологические события, происходяшие в мозге, должны пройти через осознание. При этом результатом осознавания не обязательно является четко артикулированная жалоба на неприятные ощущения.

Бывает даже так, что болезненные симптомы трактуются позитивно и не побуждают человека жаловаться. Так, на Шри-Ланке есть буддистские сообщества, в которых учат, что дисфория[54] и эмоциональная подавленность свидетельствуют о приходе мудрости и приближении просветления [7].

К галлюцинациям разные народы тоже относятся по-разному. Чем крепче в культуре традиция рационализма, тем хуже отношение к галлюцинациям и, следовательно, сильнее тревога при переживании галлюцинаций. Там, где к иррациональному относятся более гибко, о галлюцинаторном опыте говорят смелее, а общество толерантнее смотрит на галлюцинирующих [8].

В некоторых странах (например Индия) такой серьезный симптом шизофрении, как голоса, не всегда вызывает у пациентов острое беспокойство. Спокойное отношение к голосам отражается на нейронной активности в амигдале и других участках мозга. Эти участки мозга обычно активируются при психозе, но, если пациент, в соответствии с культурными стереотипами принимает симптом, отмечается ослабление патологических процессов в мозге [9].

Проявления неполадок в психике могут быть разными. Это могут быть болезненные искажения привычных эмоций или необычные переживания, которые приносят страдание. Это могут быть поступки, убеждения и довольно сложные системы идей.

В любом случае между тем физическим фактом в мозге, который можно зафиксировать приборами, и наблюдаемым поведением действует феноменологическая фабрика. Сырьем для этой фабрики является некая патологическая активность мозга, а продуктом становится болезнь, о которой психиатр узнает от пациента или его близких.

***

Исследования в области кросскультурной психиатрии обогащают коллекцию идиом, которыми пользуются пациенты из разных стран для описания своего опыта. Очевидно, что культура учит человека, как удобнее всего концептуализировать свое психическое состояние, и поэтому фактор культуры нельзя не учитывать. Но на каком уровне действует это влияние?

Упрощенно варианты ответа можно представить так:

1) культура снабжает сознание инструментами для трансляции биологического события, произошедшего в мозге, вовне, в виде слов (произнесенных или непроизнесенных) и поведения; т. е. культура ответственна за нарратив,

или

2) культура, пользуясь длительным периодом взросления человека (уникальным по продолжительности в мире живых существ), формирует нейронные сети в мозге и «пропитывает» человека так основательно, что само нейробиологическое событие, ядро симптома, существенно отличается в разных культурах; т. е. культура ответственна не только за нарратив болезни, но и за биологию болезни.

Из второго варианта следует, что люди не просто пользуются различными идиомами для описания одного и того же опыта, но переживают разные внутренние события.

Кросскультурная психиатрия с момента своего появления привязана к этой проблеме. В 1977 г. Артур Клейнман написал статью «Депрессия, соматизация и новая транскультурная психиатрия», в которой показывал, что феноменология депрессии сильно варьируется в разных культурах. Есть похожие, более современные исследования, посвященные другим психическим расстройствам.

Например, паническое расстройство [10]. В DSM-4 13 симптомов приступа паники, из которых для постановки диагноза достаточно четырех. У пациентов кхмерской национальности при панической атаке фиксируются симптомы, которых нет в этом перечне: напряжение шеи, тиннитус, размытость зрения. У жителей Нигерии на первом месте ощущение жара в голове.

Азиаты отличаются особенной барорецепторной[55] чувствительностью и относительно низким вагальным тонусом[56]. По этой физиологической причине, у кхмеров с паническим расстройством приступы провоцируются резким вставанием со стула. Возникающее головокружение они привязывают к угрозе смерти, чему способствует объемная система метафор в национальной культуре, и в итоге разворачивается паническая атака.

В статье, посвященной феноменологии панического расстройства [10], довольно много примеров, взятых из экзотического мира кхмерской психиатрии. Как выясняется, для кхмеров очень важна метафора ветра, с ее помощью они концептуализируют свой психический опыт, включая симптомы паники. От избытка ветра в теле может повыситься давление в конечностях, животе и голове. Тогда происходит паническая атака, начинающаяся из-за движения ветра, который сжимает сердце и кружит голову изнутри. Кручение и кружение – вот, что страшно, вот, где центр симптоматики у кхмеров. На Западе тревожность концептуально связана с другим явлением – с удушьем. Anxiety, anxiété, angst – все эти слова связывают с праиндоевропейским корнем «сужать, стягивать» (далекий русский родственник латинского «anxius» – слово «узкий»).