Игры Стражей, или Паноптикум мотыльков

– Неужели? Тогда напомню, что и ваше с тех пор изменилось, – уголки губ англичанина взлетели.

Кирилл споткнулся.

– Это ничего не значит, помнишь мои слова, малыш? Сегодня я Гай Лэндол, вчера меня звали по-другому, завтра я придумаю себе третье имя. Суть одна: я хозяин Дома на Холме, ты у меня гостях. Я диктую здесь правила, ты их выполняешь. Все по-прежнему. Не так ли?

– А ты неплохо устроилась, София, сразу отхватила жирный кусок, – бросил Кирилл, не скрывая злости.

– Я быстро учусь, – невозмутимо парировала женщина, внутренне сжавшись от боли.

Гай поднял вверх руки:

– Достаточно пикировок! Мы напрасно теряем время, которое отпущено глупцам для покаяния.

– Господа, – обратился он к стражам. – Не кажется ли вам, что наши гости погрязли по уши в материалистическом восприятии мира? Их скудное бытие опередило сознание. Меня гложет подозрение, что они до сих пор не осознали серьезности происходящего. Будет полезнее явиться им в другом образе?

– Тебе стоит лишь приказать, господин, – хором прошелестели существа.

– Тогда добавим немного страха! – крикнул Гай и театрально щелкнул пальцами.

Свет солнца за окнами мгновенно погас, словно выключился по приказу неведомого режиссера. Парк погрузился в кромешную тьму. Внутреннее освещение отеля потускнело, голодные щупальца мрака выползли с обеих сторон коридора, другие повисли над центральной лестницей. Отель словно оказался во власти гигантского присосавшегося осьминога, готового к трапезе.

Один за другим стражи меняли облик, превращаясь в туманные, бестелесные субстанции с безразличными зияющими смертельным холодом лицами-масками, сквозь прорези которых в мир людей вглядывалась тьма.

Удивленные возгласы мужчин, испуганный визг женщин оглушили Софию. Если бы не предупреждение Гая:«Закрой глаза и ничего не бойся», – если бы не прикосновение его руки, она бы поддалась общему безумию. Даже в ее странном сне инфернальные существа не казались настолько страшными.

Безмолвные призраки с мертвыми лицами, напоминающими маски Вольто, раздались вширь и ввысь, нависли над испуганными людьми, лишая их тепла, нарушая ритм сердца.

– Достаточно! – Гай щелкнул пальцами, отгоняя кошмары.

Ослепительный солнечный свет вновь наполнил пространство холла. Чудовища исчезли, вернув себе прежний безобидный облик парочки пенсионеров, аскетичной учительницы пения, роскошной кинодивы, мультяшного младенца и затрапезного попрошайки.

– Повторяю задание, дети мои. Испросить прощение и совершить пожертвование. Большего от вас и не требуется, – произнес Гай менторским тоном.

– Уверяю тебя, ничего нового: затемнение окон специальной пленкой и голографические проекции на лицах. Самое современное оснащение шоу-программ. При желании профессионал может придумать спецэффекты и поинтереснее, – донесся до Софии заикающийся от страха голос Гаспара. Упрямец был испуган, ошеломлен, но держался молодцом. Внешний облик расплывшегося увальня оказался обманчивым. Под панцирем из жира у господина Рибо билось храброе сердце.

Дрожащая от ужаса Сибилла невольно подвинулась к нему ближе, вцепившись в локоть.

Гай усмехнулся, но догадку Гаспара опротестовывать не стал.

– Предлагаю предоставить первое слово нашему недоверчивому другу, обвиненному в Чревоугодии. Господин Рибо, есть ли вам что сказать в оправдание порока? Чем вы готовы пожертвовать? – спросил англичанин, проходя в центр холла.

Подоспевший «Малыш Бо», оставив в сторонке велосипед, подтащил высокий барный стул. Благодарно кивнув, Гай сел на него и приготовился внимательно слушать.

София растерялась, оглядевшись по сторонам.

Подойти к Кириллу, стоящему у окна? Присесть рядом с остальными? Увидев в полутемном углу кресло, немедленно направилась к нему, радуясь, что нашла неплохой наблюдательный пункт.

– Ну же, любезнейший месье Рибо, не смущайтесь, выходите на середину, – подбадривал толстяка Гай.

– А я и не смущаюсь, это вам всем должно быть стыдно за произвол, что здесь устроили. Прекрасно понимаете, что с рук это просто так не сойдет, тем не менее, продолжаете куражиться. Но, сколько веревочке ни виться, конец виден…

– К делу! – оборвал его Гай, начав раздражаться. София сразу заметила перемену: черты красивого лица обострились и постарели. Но метаморфоза продлилась лишь краткий миг, англичанин быстро совладал с эмоциями.