Иисус и иудаизм

Икс ус, представленный в этом материале, одобряет внешние «мелочи», такие как пост и десятину, но не одобряет фарисейской самоуверенности. Его последователи должны делать то же самое, но лучше, не напоказ (Мф. 6:1—8,16—18; 23:5 сл.). Короче, этот Иисус требует сверхстрогого соблюдения каждой детали закона — и еще много чего в придачу. Тех, кто не принадлежит к его кругу, он называет «язычниками и сборщиками податей» (ethnikoi, ethnikos: Мф. 5:47; 6:7; 18:17; выражение «сборщики податей» используется в уничижительном смысле: Мф. 5:46; 18:17). Думаю, это не исторический Иисус, который был другом сборщиков податей и грешников и у которого участие в царстве не зависело от того, следует ли человек фарисейству лучше, чем сами фарисеи. Далее, свидетельства ранней церкви решительно противодействуют признанию Иисуса — автора речений Мф. 5:17—20 (и близкого к ним материала) в качестве исторического Иисуса. Ранее мы видели (и еще увидим), что явно направленные против закона высказывания трудно принять ввиду конфликтов по поводу закона после смерти Иисуса. Но тот же самый аргумент применим и к явно одобряющим закон высказываниям. Если бы было известно, что Иисус говорил о необходимости соблюдать в законе абсолютно все, Павел едва пи смог бы убедить Иакова и Петра санкционировать его миссию.

У тех, кто отстаивает аутентичность этого материала, есть два типа аргументов. Во-первых, они могут утверждать, что Иисус говорил некоторые вещи из того, что приписывается ему в этих текстах, но первоначально они означали не то, что по-видимости означают теперь. Так, 5:48 («будьте совершенны») и 5:17 («Я пришел исполнить закон») в их нынешнем контексте означают «будьте совершенны в соблюдении как высших, так и низших положений закона»; но их можно абстрагировать от этого контекста и понимать в смысле «привести закон к эсхатологическому завершению», что понятным образом может включать нарушение или изменение некоторых положений *0. Или можно отделить 5; 17 от следующего за ни м 5:18 сл. (каждый элемент каждого отдельного закона) и соединить его с Мк. 2:17 (л пришел призвать грешников), что, понятным образом, могло бы означать, что Иисус смотрел на свою миссию к грешникам как на исполнен не закона (интерпретируя одно речение «я пришел» с помощью другого). Доказать ошибочность такого рода упражнений невозможно, но основываться на них мы не можем.

Мф. 5:17 снова напоминает нам о том, как мало мы знаем о нюансах учения Иисуса и как мало можно доказать комбинированием речений, взятых из разных мест. Возможно, Иисус сказал что-то близкое к Мф. 5:17. Он несомненно думал о себе как об исполнителе Божественного плана и потому, в каком «то смысле, закона и пророков. Проблема в том, что, если мы заранее не знаем, каким должен быть смысл этого речения, чтобы его можно было считать аутентичным, мы не можем его использовать. А если мы это заранее знаем, мы в нем не нуждаемся. Это речение, как и любое другое, должно быть помещено в контекст данных, которые делают его осмысленным и которые имеют смысл в общем портрете Иисуса. В своем нынешнем контексте 5:17 говорит о жестком легализме, который никто не станет приписывать Иисусу. Можно ли сохранить это речение путем создания для него нового контекста или комбинирования с другими речениями? Мое мнение, что мы не можем доверять реконструированным контекстам, которые дают новые смыслы. Я предложу, еще раз, аналогию с проблемой «Павел и закон». Читателя Послания к галатам, возможно, удивят слова Павла (в Рим. 3:31), что он «утверждает закон». Но так как у нас есть два письма, очевидное противоречие можно объяснить, прежде всею, обратив внимание на контекст. В Послании к римлянам Павел находится в роли реагирующего на обвинение в том, что он против закона (3:8), которое он очень старается нейтрализовать (ср. также 6:1, 15). Таким образом, мы можем понять, что сам он не хочет, чтобы его негативные высказывания о «праведности через закон» понимали как полный отказ от закона, и что он хочет выверить баланс. До этого момента, я думаю, все будут согласны. Однако как именно все высказывания Павла о законе могут быть согласованы, это вопрос, порождающий поток разных ответов, — даже несмотря на то, что эти письма находятся в нашем распоряжении. Какие же шансы, в таком случае, решить аналогичную задачу относительно речения типа Мф. 5:17? Думаю, никаких. Сказал ли Иисус это или нечто близкое к этому, мы никогда не узнаем. В такой ситуации мы не можем использовать это высказывание как опору для реконструкции представления о Иисусе и иудаизме. Если бы у нас были оригинальные речения Иисуса о законе в их первоначальном контексте, мы, возможно, могли бы понять (со всеми нюансами), как он смотрел на свое дело в отношении к закону Моисея. Боюсь, однако, что мы никогда не сможем получить такой материал.