Иисус и иудаизм

Последнее, однако, заслуживает дополнительных комментариев. Если Иисус действительно говорил, что те, кто последовал за ним, но не раскаялся и не возместил убытки, войдут в царство, он тем самым ставил под вопрос адекватность закона Моисея 32. Священники (как мы увидим) были администраторами закона» и, кроме того, были наделены властью решать, было ли искуплено нарушение или достигнута чистота. Если Иисус объявлял о прощении грехов (Мк. 2:9—12), он, возможно, присваивал себе прерогативы священников 33. Я, однако, не хочу утверждать, что священники действительно видели угрозу в этом галилейском выскочке и желали его смерти — по крайней мере, по этой причине. Как я указывал выше, священники не казнили систематически всех, кто утверждал, что говорит от имени Бога, и римляне в угоду им не убивали всякого, кто их раздражал.

Таким образом» мы асе еще должны искать непосредственную причину смерти Иисуса, такую причину, которая не связана с публичным и очевидным причислением его и его последователей к бунтовщикам против Рима, но по которой его можно было представить прокуратору как заслуживающего смерти.

Один момент, который нельзя сбрасывать со счета, — это выпад (и словом» и делом) против храма. В сцене суда у Матфея и Марка угроза разрушить храм отметается как неподтвержденная, а Лука ее опускает. Однако позднее она снова всплывает (Мф. 27:40//Мк. 15:29; ср. Деян. 6:14), Марк связывает решающий заговор с целью убить Иисуса с акцией (но не со словами) (Мк. 11:18). Нет причин думать» что он имел доступ к мыслям еврейских лидеров, но на сей раз (в отличие от Мк. 3:6) он, кажется попал в точку. Ниже мы покажем более подробно, что сцена в храме — это последнее публичное событие в жизни Иисуса: он шел к нему достаточно долго, а пережил ненамного. В этом случае аргумент post hoc ergo propter hoc кажется вполне разумным.

Это значит, что мы должны провести связь между угрозой разрушения и акцией против храма (развернутую аргументацию я привел выше в гл. 4). В евангелиях эта связь не проводится. Согласно Марку, враги Иисуса составили против него заговор из-за его пророческой акции, а причиной обвинения послужила словесная угроза, но эти две причины друг с другом не связываются. В действительности Марк трактует акцию так же, как современные исследователи: это было очищение с целью подготовить храм для богослужения язычников (Мк. 11:17). Мы должны сделать вывод о внутренней связи событий и о причинно-следствен ной связи — вывод, который евангелисты сделать не могли и который им был не интересен. Едва ли Иисус на коротком отрезке времени сделал в храме нечто одно и сказал об этом нечто другое, и при этом между сделанным и сказанным не было никакой связи. Мы также можем понять, что и акция, и угроза (или пророчество) были оскорбительными. Даже если бы Иисус сам понимал свою акцию как очищение храма для язычников — во что я ни секунды не верю — эта акция несомненно выглядела как враждебная. Когда акция и слова при» влекли внимание еврейских лидеров, те несомненно расценили их как самонадеянные и нечестивые.

К действующим лицам мы вернемся ниже. Здесь следует еще раз сказать, что и слово, и дело были оскорблением для большинства евреев. Акция, даже если ока не вызвала большого шума, вполне могла привести римлян к мысли, что Иисус представлял угрозу для общественного порядка. В частности, физическая демонстрация против храма со стороны человека, имевшего заметное число сторонников, принимает столь очевидные очертания повода дня казни, что искать чего-то еще нет необходимости.

Выражения «физическая демонстрация» и «заметное число сторонников» указывают на важные моменты. Простое высказывание против храма — пророчество о его разрушении — вело к наказанию и по меньшей мере грозило смертью. Ранее в истории Израиля мы видели это в Иер. 26, где Иеремии угрожают смертью за предсказание разрушения храма и города. Позднее, непосредственно перед началом первого восстания, имела место история с другим одиночкой, предвещавшим горе: человек по имени Иисус ходил по улицам с криком:

Голос с востока, голос с запада, голос от четырех ветров; голос

против Иерусалима и святилища, голос против всего народа.

Он был «избит» некоторыми из видных жителей Иерусалима и подвергнут бичеванию до костей римлянами, но в конце концов был освобожден и продолжал кричать о горе 34. У него не было сторонников он не прикоснулся ни к одной святой вещи в храме, и на него» очевидно, смотрели как на более или менее безобидного, хотя и вызывающего раздражение чудака. Стоит к такого рода рассказам добавить совсем немного: физические действия, пусть и незначительные, и заметное число сторонников — и мы получим обстоятельства, достаточные для казни.