Иисус и иудаизм

Мне кажется вполне возможным, чтобы снова и действия против храма рассматривались как богохульство, но, согласно евангелиям, не это обвинение привело к приговору. Таким образом, имеется обвинение, которое могло бы быть обвинением в богохульстве, но которое ни к чему не ведет, и имеется некоторая комбинация титулов, которая неправдоподобна и не составляет богохульства, но результатом которой явилось осуждение по обвинению в «богохульстве»*. Такая сцена суда неправдоподобна во всех отношениях.

4.      Трудно, хотя и возможно, представить себе цепочку, по которой диалоги на предполагаемом суде передавались и распространялись.

5.      Трудно поверить, что официальный суд собрался в первую ночь Пасхи. как утверждают Матфей и Марк. Следует отметить утверждение Луки, что Иисус был приведен в синедрион лишь наутро (Лк. 22:66). У Иоанна суд в синедрионе вообще отсутствует.

6.      Еще труднее поверить в достоверность рассказов Матфея и Марка о двух судах, один из которых состоялся ночью, а другой на следующее утро 17. Давно было замечено, что ночной суд (Мф. 26:57—75//Мк. 14:53—72) выглядит как более пространное изложение короткого сообщения о суде в Мф. 27:1//Мк.15:1 18.

7.      Во всех евангелиях заметно желание возложить вину на евреев и найти оправдание для римлян. Настояние толпы, чтобы Иисус был убит, несмотря на то, что Пилат счел его невиновным (Мф. 27:15—26//Мк. 15:6—15//Лк. 23:18—23; ср. Ин. 18:38), свидетельствует об этом достаточно ясно. Развернутые сцены еврейского суда в синоптических евангелиях также служат тому, чтобы формально сместить ответственность в сторону иудаизма, и преследуют ту же цель 19.

Эти трудности, возникающие в связи со сценой суда, не новы. Конечно, кое-кто все еще защищает эту сцену как аутентичную картину 20. Намного больше число исследователей, признающих, что ранним христианам был известен только общий ход событий (допрос у евреев, передача Пилату, распятие), но без подробностей 21. Тем не менее многие из них продолжают толковать каждое слово ч утверждениях» которые не могут быть прямыми цитатами. Так, Ройман приходит к выводу, что подробности, идущие дальше резюме в Мк. 15:1, трудно восстановить, но тут же утверждает, что «суд был отмечен появлением лжесвидетелей (Мк. 14:55 сл.)» 22. Позднее он выражает сомнения по поводу того, в каких именно словах был сформулирован «точный вопрос» Мф. 26:63//Мк. 14:61//Лк. 22:67, 70 23. Подобным же образом Харвей правильно утверждает, что у евангелистов была только голая схема фактических событий. Он считает собрание синедриона (которое не обязательно было судом) безусловным фактом. Позднее он утверждает, что предполагаемый ответ Иисуса на вопрос высшего священника «явно не исторический». Далее, однако, он предлагает считать фактом, что Иисусу было предъявлено обвинение в богохульстве, и что богохульство заключалось в том, что он употребил выражение «сын Божий», отвечая на обвинение в богохульстве 24. Я не понимаю, как, сказав, что у евангелистов была только голая схема фактических событий и что ответ Иисуса на вопрос «Ты ли Христос?» не историчен, можно после этого предлагать подробную интерпретацию второй половины приведенного ответа Иисуса на вопрос высшего священника.

Все, что нам нужно сделать, — это признать очевидное: мы не знаем в подробностях, что происходило во время допроса Иисуса высшим священником и, возможно, кем-то еще. Мы не можем знать даже, собирался ли «синедрион». Больше того, я сомневаюсь, что даже самые первые последователи Иисуса это знали. Они не знали списка участников; если люди ночью спешно собирались в доме высшего священника, то некому было устанавливать, кто именно там был, и ставить галочки против их имен. Я не сомневаюсь, что Иисус был арестован по распоряжению высшего священника и допрошен. Но знать больше этого мы не можем. Исследователи будут снова и снова анализировать рассказы о «суде», но боюсь, что наши знания от этого существенно не увеличатся.

Я не утверждаю, что евангелисты намеренно вводят нас в заблуждение. Кажется очевидным, что они не знали, почему еврейские лидеры решили, что Иисус должен быть казнен.

Действительно, мы увидим, что они не знали даже состава еврейского суда. Все исследователи Нового Завета говорят друг другу и своим студентам, что авторы евангелий не были историками в современном смысле этого слова, но мы не делаем достаточно строгих выводов из этого факта. Наиболее слабое место древних авторов при описании хода событий — это анализ причин и следствий. Поэтому в период процветания империи римские историки могли объяснять это процветание добродетелями и справедливостью императора. Рамсей Макмаллен говорит об этом так: