Иисус и иудаизм

Фукс 36 согласен с Кеземаном, что правовые вызовы Торе (нарушение субботы и т.п.) восходят к той ситуации, в которой находился Иисус, но он не считает это главным для целей Иисуса или главной причиной противостояния (р. 25 f.). Для Фукса главное — это собственное решение Иисуса принять страдание. Должен признаться, что аргументация мне не совсем ясна, но, видимо, страдание необходимо, если должна быть новая жизнь (воскресение). Фукс находит, что решение принять страдание доказывается двумя действиями Иисуса (утверждая, что именно поведение Иисуса является контекстом для его учения, а не наоборот, р. 21): он притягивал к себе грешников 37 и создал общину в центре упорствующего мира. Однако это не значит, что страдание есть случайный результат общения с грешниками и создания общины: страдание было, скорее, целью 38.

Бог не теряет никого. Следовательно, воскресение приходит на место смерти. Без воскресения страдание веры было бы тщетным (ср. также 1 Кор. 15). С другой стороны, воскресение не имело бы реальной цели, если бы ему не предшествовало страдание: ибо воскресение есть и милосердие, и верность (ср. также Мф. 6:1—8). Поэтому, когда Иисус направляет грешника за гранью смерти к Богу милосердия, он знает, что грешник должен страдать. Точно так же, поскольку Иисус сам берет на себя позицию божественного милосердия, он берет на себя и позицию страдания. Его угрозы и призывание бедствий, а также жесткость его требований проистекают из его воли к страданию. Ибо во всем этом Иисус был противоположностью своим противникам, даже если он был полностью осведомлен о насильственной смерти Крестителя (р. 26).

Как резко заявляет Фукс несколькими фразами выше, «секрет поворотного пункта истины — это, на самом деле, все еще смерть (ср. Мк. 8:35)». Связь мыслей остается трудной для понимания» и неудивительно, что единственным моментом, который многие берут у Фукса, является его замечание о том, что поведение Иисуса дает более надежные данные, чем его речения, и должно служить для интерпретации последних. Мнение, что Иисус хотел принять страдание, потому что за гранью страдания находится милосердие, не стало важным моментом в интерпретации Иисуса, хотя как богословское высказывание оно звучит сильно 39.

По мнению В. Г Кюммеля 40, главная цель Иисуса состояла в том, чтобы призвать Израиль покаяться ввиду приближающегося конца (р. 36). Призвание двенадцати делает очевидным, «что он призывает покаяться все двенадцать колен своего народа», и они никоим образом не представляли собой секту и не мыслили себя как общину (р. 37 f.). Сама идея покаяния хорошо известна иудаизму, будучи «одной из основных идей иудаизма во времена Иисуса». Но призыв Иисуса, вследствие переноса акцента, фундаментально отличается от того, что можно найти в иудаизме:

...Иисус отваживается провозгласить, что Бог радуется не праведнику, который хвалится перед Ним своей праведностью, а грешнику, осознающему свое безнадежное положение (Лк. 18:9—14). И в этом — фундаментальное отличие Иисуса от современного ему иудаизма, который, действительно, всячески подчеркивает готовность Бога простить и указать человеку дорогу к Божьему прощению, но при этом всегда добавляет: «если это обещано тем, кто нарушает его волю, то насколько же больше — тем, кто исполняет его волю (Вав. Талмуд, Маккот 24b)» (р. 43).