Иисус моей веры

Три последующие недели состояли из выполнения бесчисленных внеклассных заданий, так что нервничать получалось только перед сном. Подгоняемые учителями, мы признали, что близится весна, а с ней и последние штрихи жизни в колледже. Крист и вовсе перестал существовать вне занятий. Ходили слухи, что он также погряз в близости с одноклассницей Грэйс, которая была похожа на фигуристую вазу из запеченной древними людьми глиной. При попытке подтвердить их Крист все отрицал, но щеки его румянились, превращаясь в спелые яблоки. Только Сэма не волновали предстоящие экзамены. Периодически я стал видеть его по утрам выходящим из лавки Гилсона. Движения Сэма становились более суетливыми, а неумело спрятанные багровые крапинки на рубашке с приобретением опыта исчезали. В феврале, когда редкий снег окончательно сменился беспорядочными ливнями, Сэм стремился удержать зиму под своим носом. Смелости носить с собой шприцы ему недоставало, поэтому в колледже он довольствовался классическим применением кокаина, выходя из класса на середине каждого занятия. Вскоре слепота преподавателей дала трещину, и луч света пронзил их отрешенность. Леди Кэмпбелл после выхода Сэма из класса прервала поочередный перевод «Энеиды»37, и в молчании мы стали ждать. Не похожая на свою дочь, в задумчивости она имела такие же бездонные и расширенные зрачки, окаймленные оливковым цветом. По возвращении подозреваемого учительница попросила его вывернуть карманы и выложить их содержимое на стол. В штанах обнаружились мобильный телефон и зажигалка. Чуть не забывшая о пиджаке Леди Кэмпбелл опустила плечи и поблагодарила ученика, но спохватилась и с привычным спокойствием обличила его.

– Вас угостить? – с напыщенной властностью сказал он.

Ухмылка сползла с лица Сэма только при упоминании его отца, когда преступник и судья вышли за дверь. Все тут же пришли в возбуждение от нарастающего скандала. Крист озабоченно перешептывался с Иисусом, но неприкрытые возгласы остальных не позволяли мне услышать диалог друзей. Я встал в проходе между их партами и быстро понял, что Крист обвиняет в случившимся Иисуса. Заступившись за нее, я все же не смог убедить друга.

– Она это начала, а ее мать ворошит осиное гнездо. Бо́льшая половина класса теперь под ударом, вы не понимаете? Директор решит провести тесты, а они определяют не только химию, – не успокаивался Крист.

От его предположений действительно стало беспокойно. Впрочем, через несколько дней дело замяли. Обвиняемый отделался отстранением от занятий на время излечения.

– Сэм пробудет в Доме облаков 38 не меньше месяца, – Иисус передала решение совета, которое узнала от матери. – Отец отправил его подальше с соблюдением анонимности, чтобы не портить репутацию.

Опустевшую крайнюю первую парту все категорически избегали. Следующую неделю она не получила даже намека на скорбящий или хотя бы порицающий взгляд. С тех пор как ее владелец перестал существовать для остальных учеников, Крист проявлял незримую озлобленность на Иисуса. Но в середине февраля его подавляемые чувства выразились в поступке. После церемонии курения, где отсутствие Криста навевало мысли о неладном, и по приходе в аудиторию мы увидели его восседающим за покинутой истинным обладателем партой. Иисус непринужденно поздоровалась с ним, на что Крист кивнул, не подняв головы. Я молча прошел к своему месту, развернулся и положил портфель на бывший стол Криста. Восстание друга в моем понимании не являлось таковым по большей части, так как он, имея скрытый мотив, расположился рядом с Грейс. Размышляя о необходимой реакции на происшествие, я засмотрелся влево. Непривычная обстановка близости к Иисусу, которая отчужденно наблюдала ветвящиеся за окном деревья, погрузила меня в смешанные чувства.

Крист все еще был рядом, когда мы выпивали в «Старом чеширском сыре»39 накануне Дня святого Валентина. Тем не менее, компания была чрезмерной – Грэйс и ее подруга из Блэкхет 40 как бы случайно забрели в тот же паб. Разговор, изначально не клеящийся, превратился в удушенное безмолвие. В один момент Иисус отлучилась в уборную и, вернувшись, предложила мне потанцевать в узких проходах подвального бара. Пока Крист и его спутницы сидели над остывающей рыбой с жареным картофелем и запотевшим пивом, мы подавили уныние в неосторожных движениях. В обед следующего дня состоялся последний за зиму диалог с Кристом, когда он по секрету рассказал мне о большой симпатии ученицы девичьей школы ко мне.

– Этого просто не может быть, – рассмеялся я, – видя человека в первый раз, – начал оправдываться, но не смог закончить формирование лживой мысли.

Я попытался вспомнить лицо той девушки, ее голос или любой отличительный признак, но если я и заметил какие-либо детали, они были стерты как бесполезные.