Их было 999. В первом поезде в Аушвиц

Прошло два года со дня депортации, к этому времени те девушки из Словакии, кто работал в «Канаде», трудились посменно по 12 часов в день, но зато после работы имели возможность немного прогуляться по лагерной дороге. Иде Эйгерман пришло в голову, что поскольку сауна совсем рядом, можно туда тихонько пробраться и принять душ. Самостоятельно, в одиночку. Оказавшись владычицей вентилей, Ида довела воду до обжигающей температуры. Она скребла свою плоть и вдыхала пар, пока не почувствовала, что ее легкие свободны от копоти, масла и смерти. Вода каскадами стекала по лицу, волосам, груди, бедрам. Она вымыла те места, которые ни за что не посмела бы мыть под взглядами эсэсовцев. Она нежилась в спокойствии, уединении, умиротворении от воды, плещущейся на цементном полу под ее усталыми ногами.

Снаружи раздался сигнал отбоя. Полотенец не было. Быстро никак не просушиться. Она натянула форму прямо так и выбежала на улицу.

– Что ты тут делаешь? – заорала на нее эсэсовка.

Ида стояла с мокрыми волосами. Во влажной одежде. С чистым лицом.

К ней зашагали два эсэсовца. «У них были вот такие ручищи! Никогда не видела настолько огромных рук». Один из эсэсовцев заехал ей по лицу так, что у нее во рту брякнули зубы.

– 1930! Получишь двадцать пять! – приказала эсэсовка.

25 плеток.

Ида жутко боялась следующего дня, когда придет начальник и вызовет ее номер для наказания. «Но тем временем капо Шмидт понадобилось, чтобы кто-нибудь сходил в штаб». Ида сразу вызвалась и тем самым избежала плетей. В подвале штаба СС она обнаружила свою старую приятельницу Рену Корнрайх (№ 1716). Четыре года прошло с тех пор, как они обе тайком перебрались через словацкую границу и спрятались у своих дядек в Бардеёве. Сейчас уже нет ни дядек, ни теток, нет их родителей, и большинства их кузин тоже больше нет. Как же они сами-то еще живы – при том что находятся в Аушвице с самого начала?

Ворота смерти грозно высились над продуваемым всеми ветрами пространством вокруг Биркенау. Там, где еще два года назад не было ничего, кроме полей, теперь проложены железнодорожные пути, – они проходят под этими воротами, чтобы доставлять человеческий груз прямо в пасть ада.

Номера мужчин уже перевалили за 175000, а женщин – за 76000. Никаких сомнений в том, что женщины имели куда меньше шансов попасть на регистрацию в лагерь, а не прямиком в газовую камеру. Согласно записям за тот апрель, 21000 женщин находились тогда в Биркенау и 46000 мужчин – в обоих лагерях.

7 апреля мужчин станет на два человека меньше: именно на эту дату Альфред Ветцлер и Рудольф Врба запланировали свой знаменитый побег. Это будет один из единичных случаев удачного побега из Аушвица – и при этом самый важный, поскольку мир получит первые конкретные данные о планировке лагеря смерти, о расположении газовых камер, крематориев и о примерном числе евреев, убитых с помощью этих орудий. Их доклад также откроет миру правду о девушках с первых транспортов, об ужасах, которые те пережили по прибытии в лагерь, и о том, что их количество «сократилось до 5 процентов[74] от изначального числа», то есть примерно до 400 человек.

Как это ни прискорбно, история откажется выделить этих девушек среди жертв, и более того, союзники не воспользуются информацией, предоставленной Врбой и Ветцлером. Несмотря на то что текст доклада отослали в Швейцарию, США, Англию и Ватикан, союзники думали, что, разбомбив подъездные пути и крематории, можно «в значительной степени добиться спасения». Они ошибались. Евреи считались сопутствующими потерями в мировой войне, а Аушвиц к тому времени превратился в супермашину убийств, способную умерщвлять и кремировать 20000 человек в день.

Рудольф Врба и Альфред Ветцлер искренне надеялись, что их доклад поможет предотвратить истребление венгерских евреев, а тем временем в Аушвиц прибыл первый транспорт из Венгрии, состоявший из «40 или 50 товарных вагонов». Число убитых мужчин, женщин и детей с этого транспорта в официальных бумагах не отражено. Однако оно было задокументировано куда более наглядным образом.

Глава аушвицкой фотолаборатории, гауптшарфюрер СС Бернгард Вальтер, и его ассистент, унтершарфюрер СС Эрнст Гофман, снимали на пленку, как высаживаются из транспорта венгерские евреи из Подкарпатья. Их снимки, на которых вдоль путей идет многолюдная толпа, в березовой рощице у газовых камер и крематориев стоят дети, а в «Канаде» девушки с задорными улыбками сортируют вещи, были частью фоторепортажа, подготовленного для Красного Креста, чтобы показать, как хорошо здесь заботятся о еврейских заключенных, и развеять слухи о лагерях смерти. Это – леденящий душу фотоальбом массового убийства, сделанный самими убийцами.

Одетая в белую кофту и подпоясанные на талии темные брюки, Линда Райх склонилась над грудой кастрюль и сковородок из багажа вновь прибывших, которых в эту минуту ведут на газ. Все утро она с ужасом наблюдала, как мимо «канадских» ворохов вещей проходят тысячи венгерских евреев.

– Улыбку! – рявкнул на нее Вальтер, наводя резкость.