Их было 999. В первом поезде в Аушвиц

Дать новую жизнь – это, пожалуй, величайший акт исцеления. На встрече Рены со студентами-психологами в Университете Брауна ее спросили, как ее психике удалось оправиться от Аушвица? «Я родила детей», – ответила она. После того как первая беременность закончилась выкидышем, рождение дочери Сильвии казалось настоящим чудом. Взяв малышку на руки, исполненная счастья, Рена посмотрела на мужа и произнесла: «Я люблю тебя, Джон». Потом перевела взгляд на врача и медсестру. «И вас, доктор. И тебя, сестричка. Я люблю весь мир – даже с немцами».

Рождение ребенка. Сотворение жизни. В этом была их сила. Их наследие выживших.

Марта Ф. Грегор удочерила Орну, и ее решение понятно.

Пережитое Мартой Ф. умерло вместе с ней, превратилось в одну из многих историй, что так и останутся толком не рассказанными, но другие женщины порой прибегали к искусству как средству отыскать смысл пережитого.

После эмиграции во Францию Дина Дрангер (№ 1528) вышла замуж за прославленного участника французского Сопротивления Эмиля Вайду. Они жили и растили сына в Провансе. Дина постоянно вела записные книжки – в основном на польском и иногда на оставлявшем желать лучшего французском. Записи ее размышлений сопровождаются тревожными, зловещими акварелями.

Сын Дины – Даниэль Вайда – поддерживает очень близкие отношения со своими израильскими родственниками-ровесниками, но чувствует себя в основном оторванным от опыта матери:

«Вам известно, что всю мою семью депортировали и что в живых остались лишь единицы. Мама тоже была среди депортированных, и из-за этого я оказался полностью отделенным от своих корней. Я тоже стал перемещенным лицом в этом мире. Даже сайт Яд Вашем мне не слишком помог. Я пытался вновь отыскать имена родных по тем записям, которые когда-то вел. Список на самом деле получился очень короткий, когда я собрал все записи вместе. Но в юности мне не хватило мужества на это исследование, а сегодня, в мои 68, уже не хватает энергии».

Матильда Фридман Грабовецка (№ 1890) написала книгу «Рука с татуированным номером» и стала героиней французского документального фильма и пьесы «Последняя женщина с первого транспорта» – правда, последней она не была. Матильда скончалась в 2015 году. По сей день живы по меньшей мере шесть женщин с первого транспорта. Но могут быть еще и другие.

Магда Блау Геллингер (Мадж, № 2318), которую привезли в Аушвиц на втором транспорте, эмигрировала в Австралию, где издала книгу воспоминаний. Ну и, как нам известно, Рена Корнрайх стала соавтором нашей с ней книги «Клятва», а в данный момент мы вместе с Эдитой работаем над настоящей книгой и документальным фильмом. «Эта книга, – сказала мне Эдита, когда я начинала работу, – должна быть обо всех нас, а не только обо мне одной». Такой она и получилась.

Оставшиеся в живых словацкие еврейки с первых транспортов несут на себе тяжкое бремя, которое сегодня трудно понять. Ариэла Нойман, дочь Этты Циммершпиц (№ 1756), рассказывает, что «в Израиле все упрекали женщин из Словакии за то, что те выжили». Поэтому они предпочитали молчать и никому ничего не рассказывать. «Но когда они все же начинали об этом говорить, – продолжает Ариэла, – мы сразу: „О нет! Только не про Аушвиц“. Сегодня нам стыдно, что мы не хотели их слушать. А сейчас они почти все уже ушли и спросить нам больше не у кого».

В этом и состоит важность архива видеодокументов Фонда Шоа. Там хранятся эти истории, пусть даже качество не всегда на высоте. Уже немолодые бывшие узники склонны путаться в хронологии, а интервьюеры зачастую упускают возможность прояснить важнейшие подробности. Уточнить, например, девичью фамилию той или иной узницы, ее номер или номер самого рассказчика. В Аушвице номер – это как календарь: он указывает, в какой день и на каком транспорте ты прибыл, сколько людей привезли вместе с тобой, скольких отправили на газ. Без номера мы не можем соотнести выживших или не выживших с исторической документацией, скрупулезно составленной Данутой Чех в «Хронике Освенцима».