Их было 999. В первом поезде в Аушвиц

В Польше есть полудрагоценный камень, который производят под чрезвычайно высоким давлением из распространенного здесь известняка, и давление это столь велико, что кристаллы, затвердев, становятся неразличимы для человеческого глаза. Из-за мощного сжатия на поверхности этих камней образуются крошечные абстрактные пейзажи из серых и белесоватых полосок. После шлифовки на получившихся кабошонах мы видим как бы миниатюры, напоминающие образцы абстрактного экспрессионизма. Спиритуалисты говорят, будто эти камни помогают тем, кто одержим прошлым, но Эдите и другим девушкам для начала нужно было выжить. Им предстояло под экстремальным давлением пройти обработку принудительным трудом, призванным стереть их в каменный порошок.

Эсэсовцы приказали пригнанным к составу заключенным вытаскивать девушек из скотных вагонов. Орали мужчины. Лаяли собаки. Щелкали плети.

– Raus! Raus!

Мужчины в полосатых тюремных робах уставились на вагоны пустыми глазами. Это были поляки, арестованные как за мелкие нарушения вроде распространения листовок, так и за преступления посерьезнее вроде саботажа. Они не видели женщин с самого ареста, некоторые – уже почти два года. А сейчас они стояли под взглядами сотен девушек – прилично одетых, с прическами, хоть и утратившими первоначальную укладку, но все равно вполне еще аккуратными. Девушки, жмурясь, смотрели на них из скотных вагонов. Они стояли у дверей, теребя свой багаж и не зная, что делать дальше.

Первым порывом потрясенных мужчин было протянуть руки и помочь девушкам, но те, кто двигался медленно или проявлял доброту, тут же получали удары от эсэсовцев. Вагоны стояли высоко над землей, а под насыпью была канава. Одетые в платья или в узкие юбки девушки не могли решить, как им быть, – карабкаться вниз или прыгать? Они застыли у самого края своих вагонов. Эсэсовцы заорали еще сильнее. Наконец первые несколько девушек сбросили свои чемоданы и нерешительно спрыгнули на землю. Остальные, словно ягнята, стали прыгать следом. Они нетвердо держались на ногах, разглаживая складки на платьях и юбках. Горожанки постарше осматривали чулки – не спустилась ли где петля. Вскоре в поле стояла толпа девушек, обращающихся по-словацки к мужчинам, а те шепотом и по-польски их о чем-то настоятельно предупреждали. Нескольким прибывшим в этом эшелоне полькам было полегче – они хотя бы знали язык.

И всем им на головы сыпались и сыпались немецкие приказы.

Спрыгнувший из вагона доктор Изак Кауфман оказался в гуще этого хаоса и потребовал от эсэсовцев ответов на вопросы. Куда они приехали? Почему в вагонах не было одеял для девушек? И еды? И воды? Вопросы, которые задал бы любой врач.

Эсэсовцы смеялись ему в лицо, и он распалялся все сильнее. Линда Райх наблюдала, как доктор в смятении носится между эсэсовцами, пытаясь помешать им бить девушек и вопя о невыносимых условиях. Он хотел знать, кто за это отвечает и как президент Тисо мог одобрить подобное издевательство?

Поначалу эсэсовцы его дразнили, потом посыпались удары плетью – по спине, ногам, лицу. Он пытался защищаться. Но результат был предопределен. После очередного удара он рухнул наземь, и его забили ногами до смерти[31]. Доктор Кауфман в самом лагере так и не появился. Его имя не упоминается в исторических документах о погибших в Аушвице, но он фактически стал первой жертвой из первого еврейского транспорта. Или уже второй?

– Нам известно, что в том поезде одна из женщин умерла, – говорит крупнейший специалист по истории первого транспорта профессор Павол Мештян. Мы сидим у него в кабинете в братиславском Музее еврейской культуры. Выходные накануне мы провели на мероприятиях, посвященных годовщине первого транспорта и памяти этих женщин. В 2001 году доктор Мештян начал заниматься их историей и с тех пор посвящает ей немалую часть своего времени. Именно благодаря его стараниям словацкое правительство повесило в Попраде мемориальные доски на вокзале и на здании казарм (там сейчас школа), где держали девушек. На столе перед нами лежат редкие документы, найденные им за эти годы: продовольственный протокол, счет, выставленный СС и оплаченный словацким правительством за депортацию евреев… – документы, которые ему удалось раскопать в заплесневевших старых коробках Национального архива Словакии. Через его помощницу и мою переводчицу, доктора Станиславу Шикулову, я спрашиваю, известно ли имя погибшей?

Профессор качает головой.

Ходили слухи, что одна из девушек выпрыгнула из эшелона, когда тот проходил по территории Венгрии (границы в те времена отличались от сегодняшних). Но по дороге из Попрада в Аушвиц она никак не могла покинуть вагон. Эдита в этом абсолютно уверена, и я тоже. Выехавшие 25 марта из Попрада девушки прибыли 26 марта в Аушвиц в полном составе, это подтверждается двумя списками – словацким и немецким.