Их [колючая] роза (СИ)

Кто-то окликает меня, и я оборачиваюсь с чувством полнейшего счастья, разрывающим меня на части. Пытаюсь разглядеть позвавшего, но ослеплённая солнцем, вижу только большие, яркие круги перед глазами. Несколько раз моргаю. Открываю глаза и вижу плотно зашторенную занавеску. В комнате тускло горит ночник, а это значит, что утро ещё не наступило. Или я проспала сутки? Как бы там на было, а я далека от моря и пляжа. Я всё в том же городе. С теми же мрачными и опасными закоулками, из-за которых и оказалась…. Где на этот раз?

Я вновь лежу на мягкой кровати и мне не хочется шевелиться. Даже перевернуться не возникает желания. Всё ещё ловлю отголоски сна, но кадры минувшего вечера постепенно пробираются в сознание, заставляя морщиться и сетовать на столь ужасную судьбу.

Последнее, что приходит в голову, так это воспоминание о Юльке и я со стоном, утыкаюсь в ароматную подушку.

Как я могла оставить её одну? Бросить на растерзание волкам? Она поступила отвратительно, но ведь….

Чья-то рука ложится мне на бедро, и я застываю. Боюсь шевельнуться, надеясь, что человек, позволивший себе такую вольность, подумает, что я всё ещё сплю.

Однако ладонь не двигается. Осмеливаюсь косо взглянуть, и вижу большую лапищу с перстнями. Снова взгляд зависает на черепе с топазами. Мои глаза следуют дальше по огромной руке, и я чуть оборачиваюсь.

«Водитель» спит на второй половине огромной кровати, слава богу, не раздевшись и поверх одеяла. Словно караулит меня и в любую секунду готов открыть глаза. Он остался в майке, которая прикрывает мощный торс. Большие бугристые плечи, покрытые татуировками, внушают страх и трепет. Рисунки доходят до широкой шеи, спускаются на накаченную грудь, а дальше обзор перекрывает чёрная ткань. Смуглая кожа гладкая, немного даже блестит под светом лампы, включённой с его стороны кровати. Это он от природы такой или они бывают на море?

Какой дебильный вопрос!

Перевожу взгляд на лицо с квадратной челюстью и на какое-то время засматриваюсь.

Спокойный, расслабленный. И совсем не жуткий. Страха нет, пока разглядываю его аккуратные, ровные черты. Скулы высокие, щёки впалые. Брови чуть темнее, чем волосы, но как будто выгоревшие на солнце. А вот ресницы почти чёрные.

Они похожи, но отличия всё же есть. В поведении разительное, а вот во внешности незначительные. И всё же смогла за это время уловить некоторые нюансы. Не считая татух, пирсинга и причёсок, у них разный наклон бровей, чуть отличается разрез глаз и толщина губ. У «извращенца» самые пухлые и самые мягкие. А вот у «водителя» более узкие и от этого его поцелуи…

Прикрываю рот ладонью, чтобы не заскрипеть в голос.

Боже, я целовалась со всеми тремя! За один только вечер! И это, если не вспоминать эпизод в тачке!

Какой кошмар! Я определённо пошатнулась здравым умом!

Медленно убираю с себя руку, но блондин ворочается и стискивает меня, плотно прижимая к себе спиной. Пытаюсь вырваться, осторожно отодвигаюсь. И тут раздаётся чуть заспанный голос в самое ухо.

— Не дёргайся.

— Отпусти. — Напряжённо выговариваю.

Близнец глубоко вдыхает, ещё сильнее зарываясь в шею.

— Не сейчас.

Я обреченно поджимаю губы, но стараюсь не делать резких движений.

— А когда?

Вопрос звучит двояко. Некоторое время мы лежим молча.

— Хочешь уйти? — глухо спрашивает.

Я открываю рот для ответа, но теряюсь.

Куда мне идти? В каком направлении двигаться теперь, когда всё утратила. А если судить по Юлиным словам, то ничего и не имела.

Как была пустым местом, так им и осталась.

Глава 25

Скупая слеза скатывается по виску на подушку. Я тихонько шмыгаю носом и чувствую, как меня обнимают ещё сильнее. От этого жеста плакать хочется ещё больше. Не люблю, когда проявляют заботу или жалость. Я превращаюсь в размазню. А сейчас, мне как никогда нужно быть выносливой. Сильной и готовой ко всему. Поэтому, чтобы отвлечься от скорбных ощущений, спрашиваю, чуть дрогнувшим голосом.

— Что она рассказала?

— Всё…. Как ты и хотела.

Закусываю губу и зажмуриваюсь. Он чувствует моё напряжение и поворачивает к себе лицом.

Его светло-голубые глаза приобрели тёмно-синий окрас. А может, так сыграл на роговице тусклый свет. Однако его немного суровый, внимательный взгляд заставляет всё внутри дрожать толи от предвкушения чего-то восхитительного, толи от предчувствия чего-то страшного.

— Почему не спрашиваешь? — проводит по волосам ладонью, убирая прилипшую к лицу прядь.

Смотрю на него, пытаясь совладать с оторопью. Если я сейчас взбрыкну — он снова разозлиться?

Но мне не хочется его отталкивать. Я устала. Хочется передышки, но прекрасно понимаю, что в ближайшее время о ней можно только мечтать. Эти несколько часов отключки не были спасением.

А ещё, приходит мысль в голову, что всю свою жизнь, я пытаюсь бороться в полном одиночестве.

Юлька и Кеша — это единственный мой счастливый случай, который обернулся для меня полным провалом. По итогу, я снова одна, только в ещё большей заднице.