Иконография Богоматери. Том первый

Таковы исторические источники важнейшего иконного типа Божией Матери, по западному – Оранты, образа молитвы, ежедневно возносимой церковью. Тип этот возник из апокрифического представления Mарии, служительницы Иерусалимского храма. Мы можем, – правда, лишь в виде предположения, – искать объяснения этого сюжета в самом выборе тех предметов утвари, культа, на которых изображения Божией Матери Оранты в данном случае оказались.

На первом месте поставим надгробную плиту Тараскона: не является ли она достаточно ясным указанием, что образ Божией Матери, служительницы храма, взят как особо священная высшая диаконисса, покровительница св. Магдалины, Агнии? В таком случае сами донышки сосудов с подобными темами могут относиться именно к погребениям женщин, – диаконисс. Возможно, наконец, что местом происхождения этого образа первоначально была именно Палестина, где такое изображение было вполне естественно, как историческое воспоминание: на это указывают две пальмы, обычный тип Палестины, и две колонны – образ храма. Впоследствии мы увидим задолго до появления византийского образа Божией Матери молящейся, как Церкви, изображение Марии Оранты на сирийских резных крестах VI–VIII вв.

К самому началу IV века относится окончательное установление обрядов литургического освящения девства, и, очевидно, к этому же времени, и к V веку по преимуществу, мы должны относить и памятники, изображающие Пресвятую Деву, служительницу храма. Здесь повторяется обычный в древнехристианском искусстве прием соединять новый обряд и новый завет со старым, и весьма возможно, что перечисленные мелкие предметы принадлежали именно монашенкам, избравшим своей патронессой Деву Марию. Не даром образы чистых дев: свв. Агнии, Феклы, Цецилии, изображаются также преимущественно в образе Оранты. Уже в год (330) прибытия Афанасия Александрийского в монастыри Фиваиды, основанные Пахомием, там были две женских обители.

Если, затем, донышки стеклянных сосудов, плиту Тараскона, фреску катакомб св. Прискиллы мы совершенно естественно относим к «памятям» «посвященных дев», диаконисс, то равным образом получим право на подобную догадку и для памятников V и первой половины VI века. Именно эта эпоха была эпохой наибольшего расцвета женского церковного служения, о чем свидетельствует паломничество в св. Землю конца IV века Сильвии (или по иной догадке Эферии), упоминающей диакониссу, именем Марфану. Одним из доказательств против попыток (Мейстера) отодвинуть это паломничество к VI веку служит именно его указание на существование диаконисс, келий, а не монастырей и пр.[54].

Но этой тесной связью образа Божией Матери Оранты с чином диаконисс и дев может быть объясняема и редкость таких изображений: они, вероятно, сосредоточивались почти исключительно на предметах личного убора диаконисс и дев, а так как таких вещей древность нам не сохранила, то отсюда происходит и их крайняя редкость.

Изображения на медальонах, печатях, крестах и саркофагах

Дальнейшие изображения, на медальонах и личных печатях, представляют не иконные изображения Богоматери, но ее образ в двух событиях: «Благовещении» или же в «Поклонении волхвов». Таковы, например, три бронзовых (рис. 71, 72) медали, найденные в окрестностях Рима и находящиеся ныне в Ватиканском Музее[55]. Изображения эти ничем не отличаются от катакомбных, кроме разве некоторых подробностей, имеющих свое значение. Таково, например, изображение в «Поклонении волхвов» голубя, несущего масличную ветвь в клюве, и изображение креста над головой Младенца.

71. Медальон, найденный в Риме, Garrucci, 480, 5

72. Медальоны, найденные в Риме. Garrucci, 480,6, 435,7

73. Золотой браслет VI века в Британском Музее. Dalton, fig. 326

Несравненно более значения имеет изображение Божией Матери Оранты, с воздетыми руками, под большим мафорием и в нимбе, на золотом браслете VI века (рис. 73) в Британском Музее[56].

К VI или даже к концу V века может быть отнесен золотой крестик, найденный в Сицилии, как тельник вместе с другими подвесками на цепочке, в Кампобелло ди Маццара, так как весь характер орнаментации и резьбы чрезвычайно близко напоминает описанный нами клад Мерсины или Тарсоса. На этом крестике изображена Божия Матерь с поднятыми руками, в обычном византийском мафории, и изображение сопровождается вырезанной вглубь надписью ΗΑΓΙΑ ΜΑΡΙΑ.

Замечательным свидетельством в пользу непосредственных связей в самой Византии между почитанием Божией Матери и деятельностью диаконий является, во-первых, печать (относимая издателем к VII–VIII векам и во всяком случае не позднее VIII века) монастыря Дексикрата в Константинополе[57], содержавшего у себя приют для стapцев (герокомин) и образовавшего, как видно из надписи, диаконию (ΔΙΑΚ(ονια) ΤωΝ ΔΕΞΙΚΡΑΤΥ). На лицевой стороне печати изображена по грудь Божия Матерь с Младенцем перед нею, по тому древнейшему типу, какой видим еще в катакомбах св. Агнии.