Ил-2 атакует. Огненное небо 1942-го

– У нас одного самолета не хватает!

– Чего мелешь! К аэродрому все подошли, сам пересчитал.

– «Двадцать пятый» исчез!

Опять Остапенко! Мы с Артемовым вскарабкались на мотор и с высоты обозреваем полынную степь.

– Что там пылит? – показывает он рукой и ладонью прикрывает глаза от солнца.

– Автомобиль, наверное. Что еще может в степи пылить?

– А не самолет ли рулит?

– Не мог же он приземлиться за тридевять земель…

К нам подбежал Холобаев, флажками в том же направлении тычет:

– Ты видишь, куда твой хохол [22] умудрился сесть?!

Остапенко долго рулил, попадая колесами в сурочьи норы, в моторе закипела вода. Техники облепили самолет, осматривали шасси, долго копались в моторе. Оказалось, что Остапенко вышел на последнюю прямую перед посадкой, а солнце, светившее в глаза, ослепило его, и он потерял посадочное «Т». Отвернул в сторону, заметил впереди что-то белевшее и пошел на посадку в том направлении. Приземлившись, сержант обнаружил, что сел он не там, где все, а белая полоска, которую он принял за посадочный знак, оказалась ложбинкой с высохшей соляной рапой…

Стоял сержант передо мной, потупившись и теребя ремешок у планшета.

– Разберут теперь по частям, – сказал он упавшим голосом. Я подумал, что он ведет речь о самолете, и успокаиваю перед очередным стартом, хоть и хотелось отчитать:

– Незачем его разбирать, штурмовик исправный…

– Да не самолет, товарищ лейтенант, а меня… Ведь летное происшествие по моей вине…

Дальше, до Астрахани, трасса для ориентировки очень трудная: почти половину пути предстояло лететь над пустыней, выдерживая по компасу курс вначале на юг, а потом, достигнув моря, – вдоль всего берега на запад. Нужно было сделать крюк, чтобы обойти зону боевых действий авиации противника. Перед вылетом каждому летчику вручили закупоренную бутылку с питьевой водой.

– Аварийный запас, пить запрещаю! – объявил командир.

Все догадались, когда может понадобиться эта вода. И снова взлет в прежней очередности…

Мы потянулись за Холобаевым. Потряхивало самолеты на горячих восходящих потоках, внизу однообразная картина: куда ни глянь – к самому горизонту убегают застывшие валы желтого песка. За двадцать минут полета я не приметил ни одного кустика, и только в одном месте какой-то ползучий обитатель пустыни оставил на песке бороздящий след. Невольно настороженно прислушиваешься к гулу двигателя, нет ли перебоев, и вспоминаешь о бутылке с питьевой водой.

Засинел наконец Каспий, выплескивая на прибрежные пески белые кружева. Мы долго еще летели вдоль пустынного берега, потом показались заросшие камышами протоки Волги и многочисленные острова. В стороне видна Астрахань.

Третий этап перелета эскадрилья закончила без происшествий. Остапенко на этот раз не набедокурил. Пока техники заправляли самолеты, летчикам начали выдавать спасательные жилеты. Мы впервые увидели это приспособление, которое может понадобиться тому, кто окажется в воде.

– Вот, товарищи, видите, – надувные шланги, – объясняет нам военный из отдела перелетов.

И мы действительно видим на красном резиновом жилете с отверстиями для рук две длинные резиновые трубки, будто от автомобильного насоса. Если надеть жилет, трубки концами достанут до подбородка.

– А вот этими пробочками, – продолжает он, – закрываются отверстия этих шлангов после того, как жилет будет наполнен воздухом…

– А как его наполнять? – перебивает затянувшееся объяснение Федя Артемов.

– Я как раз и хотел перейти к этому вопросу… А наполнять его нужно, товарищи, так: взять кончики шлангов в рот, через нос сделать глубокий вдох и дуть…

– Если его надуешь, то, наверное, и в кабину не втиснешься?

– Так не на земле же его, товарищи, надо надувать, а после того, как покинете самолет и убедитесь в раскрытии купола парашюта. Делать это нужно до приводнения…

Федя Артемов первым вызвался для показа: набросил на себя жилет и принялся усердно дуть. Лицо его от натуги побагровело, а жилет наполнялся медленно. Все же Федя на наших глазах постепенно располнел до неузнаваемости. Тогда он сделал кислую мину, склонил набок голову, просяще протянул руку и забормотал: «Сала, сала, сала…» Мы засмеялись и вспомнили нашего славного Эн-Ша, который, наверное, все еще руководит уборкой винограда в Дербенте. Смех смехом, но если действительно придется покидать самолет над морем, то с малой высоты, на которой мы полетим, этот жилет надуть никак не успеешь. Настроение испортилось. А тут еще на наших глазах Холобаев метался по старту, то и дело поглядывал на часы. Положенные тридцать минут истекли, но ни лидера, ни эскадрильи Руденко все еще не видно. Лишь один штурмовик низко просвистел над аэродромом, потом круто вздыбился и вверху завалился в глубокий вираж. Штурмовик, сделав небольшой круг, эффектно приземлился. Судя по почерку, это Галущенко. Но почему он один? Где же первая эскадрилья, которую должен был контролировать штурман полка?