Ил-2 атакует. Огненное небо 1942-го

Стоит на старте плечистый летчик перед маленьким Холобаевым – майор перед майором. Командир темпераментно жестикулирует, а Галущенко перед ним – по стойке «смирно» и лишь изредка и вроде бы некстати с ноги на ногу переступает. Уже села замыкающая эскадрилья, мы выруливаем для взлета, а самолетов Руденко все нет. Холобаев остался в Астрахани выяснять причину, а Галущенко послал в группе со мной.

Над морем до Махачкалы мы летели уже без лидера, зато с боков и сзади нас охраняли истребители – сделанные в Англии «харрикейны», выкрашенные в ярко-желтый цвет. Немцы, оказывается, пронюхали о морской трассе перелетов на Кавказ и засылали сюда «мессеров» охотиться за самолетами. Особняком от нас, в стороне, летел майор Галущенко. Перед Махачкалой мы приблизились к берегу, и Галущенко, любивший пролететь «с ветерком», снизился над плавнями до бреющего. Тучи уток поднимались на крыло перед носом его штурмовика. Такой массы дичи видеть мне еще не приходилось! Вскоре я услышал голос Галущенко:

– У меня что-то с мотором, гарью пахнет, кажется, электропроводка горит.

– А как показания приборов? – запрашиваю его.

– Температура воды растет…

– Подходим к аэродрому, садись первым, – советую ему.

Когда я заходил на посадку, то увидел в конце аэродрома лежавший на брюхе самолет. Это Галущенко в спешке забыл выпустить шасси. Ходил он вокруг штурмовика и ругал себя последними словами, но делу этим не поможешь. Наши техники быстро поставили штурмовик на ноги, заменили винт. Опробовали мотор: работает нормально, ничего там не должно было гореть. В чем же дело? Сержант Шергин вскарабкался на мотор, полез руками в туннель воздухозаборника водяного радиатора, расположенного позади винта перед фонарем кабины летчика, и извлек оттуда… утку с обгоревшими перьями! Как она могла туда проскочить через вращающийся со скоростью до двух тысяч оборотов в минуту трехлопастный винт?!

С Петром Руденко случилась неприятность. Галущенко до Астрахани решил его больше не опекать: ведь Руденко полетит с лидером. А у лидера, который должен был взлететь последним, не запустился мотор, и Руденко полетел самостоятельно. Над дельтой Волги он отклонился от курса, потерял ориентировку. Горючее было на исходе, и летчики его эскадрильи расселись поодиночке где попало. Руденко сел на безлюдном острове дельты Волги. Грунт оказался мягким, самолет перевернулся, но комэска, к счастью, наставил себе только синяков и самолет не поломал. Мы разыскали всех, и они прилетели к месту сбора.

Перелет закончен. Тридцать шесть штурмовиков оказались налицо, но Галущенко был понижен в должности и принял первую эскадрилью, а Петр Руденко стал у него командиром звена. Досадно было: воевать научились, а тут, можно сказать, на ровном месте споткнулись.

Собираемся с силами

В районе Гудермеса мы сели в широкой долине на скошенный луг. Только зарулил на стоянку последний штурмовик, как в небе показался немецкий разведчик. Командир полка проводил его пристальным взглядом и тут же объявил аврал:

– Маскировать самолеты!

А чем их замаскируешь на голом месте? И все же нашлось чем: таскали охапки сена, обрывками веревок и проволоки вязали снопы, обвешивали ими пропеллеры, фюзеляжи, крылья. Техники и летчики так усердствовали, что вскоре забросанные сеном штурмовики даже с близкого расстояния нельзя было отличить от копны.

Жилье нашлось в опустевшем ауле Исти-Су, в часе ходьбы от полевого аэродрома. На склоне горы ступенчато лепились глинобитные сакли. Летчик-осетин Володя Зангиев пояснил нам, что название аула в переводе на русский означает – горячая вода. И действительно, почти кипяток с журчанием сбегал откуда-то с гор. Пахла вода тухлыми яйцами. А рядом с ручьем стояло нехитрое сооружение – врытый в землю деревянный сруб с заслонкой. Откроешь ее, и из ручья туда наливалась вода. Ей давали остыть, а потом десятка два любителей попарить косточки медленно погружались в горячий «лягушатник» и сидели там до умопомрачения. Даже наши молодые сердца от такой процедуры учащенно колотились. Вода, говорят, была целебная!

Мы отмокали по очереди в серном источнике и думали, что, может быть, завтра получим приказ перелетать на фронтовой аэродром, поближе к Моздоку и Нальчику, где шли сильные бои. Не зря к вечеру из дивизии прилетел начальник разведки с картой обстановки. Он рассказывал, какие силы авиации и сухопутных войск сосредоточил противник на этом участке фронта, сыпал цифрами, называя нумерацию частей, их численный состав и потери. Мы нанесли на свои карты линию боевого соприкосновения, отметили пункты, где базировалась фашистская авиация. Внимательно слушая усталого начальника, мы поражались его осведомленности: можно было подумать, что он сам побывал в гостях у противника и все видел собственными глазами. «Хорошо работает наша разведка», – подумали мы. О своих войсках он ничего не должен был сообщать, но все же в заключение ободряюще заявил:

– Наш фронт собирается с силами, чтобы сокрушить врага!