Илиодор. Мистический друг Распутина. Том 1

Через неделю последовало заседание Синода. Иерархи согласились с преосв. Гермогеном в том, что ругательства о. Илиодора — это «обычные ходячие выражения», однако признали их недопустимыми в устах иеромонаха, тем более с церковной кафедры. Глухо напомнив об «особых условиях, при коих состоялось оставление иеромонаха Илиодора в Саратовской епархии», то есть о том, что он возвращен туда Высочайшей волей «на испытание и в последний раз», Синод поручил преосв. Гермогену «усугубить с своей стороны вразумляющие воздействия на о. Илиодора».

Попытка постановки «Анатэмы» и «Анфисы» в Царицыне (январь 1910 г.)

В январе 1910 г. в Царицыне едва не повторилась саратовская история борьбы духовенства с театральными пьесами. Город посетила малороссийская труппа («товарищество Гайдамака») во главе с неким Сусловым. Были анонсированы «Анатэма» и «Анфиса». Едва ли без умысла. Скорее всего, безвестные бродячие артисты нарочно составили свой царицынский репертуар так, чтобы спровоцировать о. Илиодора на активную борьбу и получить, таким образом, даровую рекламу.

Ввиду твердой позиции преосв. Гермогена не только о. Илиодор, но и все царицынское духовенство не могло отнестись к этой затее равнодушно. Благочинный прот. Стефан Каверзнев подал полицмейстеру заявление о снятии «Анатэмы». Позже (14.I) вопрос о пьесе обсуждался на пастырском собрании, где было решено ходатайствовать перед губернатором о запрещении постановки.

Что до о. Илиодора, то он посредством телеграфа испросил у преосвященного благословения на духовную брань против «Анатэмы». Владыка ответил: «Благословляю вас бороться с врагами за православную веру и молиться Господу Богу, и Он Сам Своей властью накажет карой тех, которые насмехаются и кощунствуют над православием». Может быть, только этот мудрый ответ и удержал о. Илиодора от нового скандала.

По примеру своего архипастыря иеромонах командировал к начальнику города депутацию, которая (10.I) попросила Василевского запретить постановку обеих пьес, указывая, что в противном случае спектакль может быть сорван… «населением», не илиодоровцами. Полицмейстер передал вопрос на усмотрение губернатора.

В тот же день депутация посетила антрепренера труппы. Тот, разумеется, отказался снять пьесу с репертуара, ссылаясь на то, что актерам-де нечего есть.

Узнав о возникших затруднениях, труппа поспешила, в свою очередь, телеграфировать губернатору обратную просьбу.

В тот же день (10.I), после своей обычной воскресной беседы о. Илиодор объявил о предстоящем кощунстве: «На будущей неделе наш город Царицын постигает несчастье». Пьеса «известного пьяницы и развратника жида Л. Андреева», написанная для восхваления дьявола, будет поставлена в местном театре актерами, которые именуют себя малороссами, но «мы знаем, кто они есть, с кривыми длинными носами и сальными губами — это вонючие проклятые жиды, наши враги». Упомянув об ответе, полученном депутацией от антрепренера, о. Илиодор отметил: «Так пусть же они, проклятые развратители и поработители, подохнут с голода, а не насмехаются и не кощунствуют над православной верой». И призвал «восстать на духовную брань» против кощунников. Для этого следовало, во-первых, поднять побольше шума, вследствие чего о. Илиодор и его прихожане отправили телеграмму на Высочайшее имя, прося запретить «Анатэму». Кроме того, проповедник попросил паству молиться и, по возможности, поститься перед премьерой кощунственного спектакля, намеченной на 13.I.

В Царицыне еще не знали, что, по странному совпадению, как раз накануне этих событий (9.I) Столыпин подписал циркуляр о повсеместном запрете «Анатэмы».

Но оставалась «Анфиса».

После телеграммы Василевского перед гр. Татищевым блеснул мираж Варфоломеевской ночи. Распорядившись прекратить возможные беспорядки «решительными мерами», губернатор телеграфировал Столыпину (10.I): «Полагая, что воспрещение „Анфисы“ под влиянием запугиваний безусловно недопустимо, [с] другой стороны, что царицынская полиция ввиду исключительных условий едва ли выполнит [с] достаточной твердостью [и] решительностью мои указания, выезжаю [в] Царицын сам».

От волнения гр. Татищев не замечал, как нелепо выглядит губернатор, мчащийся в уездный город для спасения спектакля какого-то Суслова. По счастью, Василевский успел осадить своего нервного начальника, не дав ему пополнить свою служебную биографию этой смехотворной страницей: «Со снятием с репертуара „Анатэмы“ опасения за беспорядки отпадают. „Анфису“ предположено поставить на будущей неделе. Все меры приняты».

Известие о столыпинском циркуляре привело о. Илиодора в такой восторг, что про второстепенную «Анфису» он и думать забыл. Наконец-то победа! Понимая, что именно страстная борьба преосв. Гермогена против пьесы определила ее запрет, священник не мог сдержать своего восхищения: