Иллюзии сада камней

Но в мирской жизни всё было не так – нужно было что-то решать, предпринимать, к чему-то стремиться. А этого Асе после неудачной попытки в бизнесе больше не хотелось. Еще меньше хотелось ей находиться среди людей – они стали ей враждебны, даже Инга с Витасиком изменились. Почувствовав себя хозяевами новой недвижимости на берегу моря, они стали важными, деловыми, с удовольствием распоряжались стройкой. Правда, последнее слово пока оставалось за Глебом. Как раз у него все было хорошо – стройка двигалась, на работе новое повышение и прибавка к зарплате, Витасик рядом и под контролем. Глаза Глеба горели невиданным ранее энтузиазмом, Асины внутренние проблемы его больше не интересовали. По сравнению с его насыщенной жизнью всё остальное казалось мелким, не стоящим внимания. Дом в Рыбачьем стал его мечтой, фетишем, в свои далеко идущие планы Глеб жену так и не посвятил, считая ее после печального сотрудничества с Олегом Владиславовичем неспособной добиться чего-либо стоящего.

Все это, в конце концов, вызвало у Аси скрытую, но очень болезненную депрессию – она стала сторониться людей. Да и кто мог бы объяснить Асе происходящее? А собственного места в жизни, кроме школы каратэ, Ася так и не нашла. Школа была убежищем, а не местом.

Как-то раз, жарким летним вечером, Ася пришла на тренировку очень рано и встретила в сквере Самадина, который сидел на пне и строгал прутик. Увидев Асю, он искренне обрадовался:

– О, привет, Ася-сан, как дела? Как семья? Что такая грустная?

Ася села с ним рядом, помолчала, потом сорвала травинку, закусила.

– Слушай, Самад, у тебя бывает так, что ты не понимаешь, как жить? Будто теряется смысл. И смысл тренировок тоже.

– Ты больше не хочешь тренироваться?

– Не знаю… Всё стало другим. Работу потеряла, на тренировках вроде нормально уже, но дурь какая-то в голове. И ничего не могу сделать с собой, будто заговорена.

Самадин улыбнулся и пропел песенку:

– Тик-так, тик-так, часики стучат… Знаешь, все это действительно тяжело. Ты тренируешься, ждешь каких-то чудес, а их не бывает. Это просто тренировки, как в любом спорте. И потом, когда ты осваиваешь технику, твои тренировки становятся такими же тоскливыми, как и все человеческое существование. Начинаешь понимать, что это такая же работа, как и любая другая. Только для себя. По собственной воле.

– А зачем ты тогда сюда ходишь?

– Моя жизнь, по большому счету, – сущее дерьмо. Дети… Жена не работает, денег нет… А здесь я всё знаю. Да и Учитель каждому из нас, как отец родной, – работу помогает найти, учиться заставляет, поддерживает морально. Иногда даже материально. Мы его ученики во всем, и в быту тоже. А тебе, я думаю, помогать не надо, ты за другим пришла. Я прав?

Ася посмотрела на Самадина, будто впервые увидела:

– За к-каким другим?

– Твоя неуверенность в себе просто умопомрачительная, разве не так?

Ася покраснела, опустила глаза, поспешила сменить тему.

– А что, Рита тоже, как и ты, в дерьме?

– Да, Ася-сан, Рите Учитель нужен в первую очередь. У нее большие проблемы в семье. Он ей, как отец родной. И пожурит, и поругает. Мы все, старшие, к нему слишком привязаны. И ты привяжешься, если вовремя не уйдешь… Вот скажи, зачем ты пришла? – Самадин с лукавой улыбкой посмотрел на нее. – Девчонки обычно сюда приходят, чтобы замуж выйти. А ты?

Ася вспыхнула:

– Нет, мне не надо замуж…

Глядя, на ее замешательство, Самадин расхохотался:

– Не обижайся, я пошутил. Хочешь, я тебе одну историю расскажу?

Ася кивнула.

– Это было во время одной из средневековых войн. Двенадцатилетний мальчик, родители которого погибли, пришел к настоятелю Шаолиньского храма и попросил взять его в ученики гунфу, обещая быть верным и послушным. Настоятель решил испытать его и попросил вырезать из сухого дерева статую Будды, о которой якобы давно мечтал. И уехал по своим делам на год. Мальчик с рвением взялся за дело и за это время вырезал огромную статую Будды, который был грозным и торжественным. Настоятель, вернувшись, отрицательно покачал головой и попросил вырезать Будду поменьше, потому что такой огромный Будда ему не нужен. А мальчик так ждал одобрения! Прямо, как ты!

Он был разочарован, и согласился вырезать Будду скрепя сердце – ему все еще очень хотелось познать секреты гунфу. Поэтому через шесть месяцев в его руках оказался несчастный и злой Будда. Мальчик понял, что настоятель не станет его обучать, и его уныние оказалось непреодолимым – он перестал работать. Проходили недели, месяцы, и однажды он сказал себе: «Если я так хочу учиться, и для этого надо всего лишь вырезать Будду, то почему бы не сделать это с радостью?» Он горячо взялся за работу и вырезал изящного и счастливого Будду. Настоятель был очень доволен, но решил устроить последнюю проверку и попросил вырезать еще более маленького Будду. И мальчик с удовольствием взялся за дело, потому что научился получать наслаждение от работы. Через год он преподнес настоятелю статуэтку двухдюймовой высоты самой тонкой работы. Впоследствии он стал одним из лучших учеников в этом монастыре.

– Ну, Самад, прямо сказочник! Где ты это вычитал?