Иллюзия обмана

Ранний зимний закат был прекрасен, но не трогал душу Ткачихи. Она неподвижно сидела на ступеньке. Не мигая, глядела в потухающее небо и негромко как заклинание повторяла то же, что и всегда:

— Сегодня… Обязательно сегодня… Прилетит…

Почти стемнело. Изрядно похолодало. Женщина махнула рукой и собралась идти в дом. Как вдруг…

В небе появилась поблёскивающая точка…

Ткачиха сперва подумала, что ей примерещилось.

Точка стремительно приближалась. Вот она стала похожа на яркую осеннюю звезду. Вот приобрела сходство с птицей.

За годы ожидания Аханар видела множество разных птиц. Таких — никогда. Эта была золотой, как угли в пылающем очаге. Несмотря на холод, Ткачиха стояла, как будто пустила корни.

Птица опускалась ниже и ниже. Облик её всё больше напоминал человеческий.

Потом до Аханар долетела песня. Голос был тот самый! Его нельзя было перепутать ни с каким другим.

Женщина села прямо в снег:

— Я знала… знала. Это ты… прилетел! — захлёбываясь слезами шептала она, не в силах встать.

Меж тем, светящийся человек, продолжая петь, плавно опустился и тяжело, но уверенно двинулся к ней.

— Отэп! — вскочила Ткачиха и побежала навстречу ему.

Песня оборвалась, и мужчина тяжко рухнул в двух шагах от ног женщины. От него исходил жар, как от костра. Аханар всё поняла, и ей стало так холодно как в ту самую ночь, когда ей сказали, что отобранного не вернуть. А вот ведь вернулось! Она должна справиться!

Отэп смотрел на неё, запоминая каждую чёрточку долгожданного лица, и даже пытался улыбаться:

— Аханар… Всё сбылось… — с трудом произнёс он.

— Конечно, сбылось! Сейчас пойдём в дом. Там будет легче, — с этими словами она подхватила его подмышки и осторожно потащила к крыльцу.

— Не надо… Это опасно… — еле слышно шептал воин. — Отойди…

Она лишь покачала головой. Сильные руки Ткачихи втянули его в комнату. Аханар огляделась в поисках достойного ложа. Взгляд её упал на мягкую стопку новых ковриков. Уложив Отэпа, она пристроилась рядом, и взяла его за руку:

— Я верила. Все эти годы верила, что ты прилетишь. Они смеялись. А я ждала. Даже, когда жила у этого… из Квадры. Понимаешь?

Отэп слегка прикрыл глаза. И молчал. Он знал, что однажды одолел огненное зелье. Тогда это было бессмысленным геройством. Теперь рядом была Аханар. Нужно было попробовать. Поэтому воин не позволял себе ни стона, только улыбался. А пламя, сжигавшее его изнутри, грозило вот-вот вырваться наружу.

Когда он снова взглянул на неё, женщина продолжила:

— Я всё-всё про тебя знаю. Они думали, что я совсем безумна и говорили при мне, не стесняясь, — Аханар торопилась сказать главное. — И как опоили тебя, и как ты Командиром Квадры стал, а потом ушёл оттуда. Я тогда поняла, что ты вернул отобранное. Ты мне расскажешь?

— Я дождусь… там… и расскажу… Теперь… уходи… к нашим… На коврике…

Его лицо всё ярче светилось золотом, только глаза по-прежнему оставались стальными. Такими же, как в юности.

— Мы пойдём вместе! Ты лучше пой. Я помогу…

…Аханар так и не отпустила руки Отэпа, словно не чувствовала своей боли, только его…

И он снова запел. Чем тише звучал мужской голос, тем сильнее становился женский.

Они смолкли одновременно, потонув в рёве разгоревшегося пожара…

V

— Я знаю, где следует искать… — одновременно сказали брат Мренд и Римэ.

— Арнита, — закончила Прорицательница.

— Отэпа, — добавил Художник. — И его женщину.

— Похоже на настоящий погребальный обряд у нас не будет времени, — задумчиво сказал Кайниол. — Похороним их, как Превя и Никуцу.

Сборы были коротки. Несмотря на поспешное бегство и почти бессонную ночь, наши герои были бодры и сосредоточенны. Они разделились на две группы, условившись о месте, где должны были упокоиться павшие.

— В-всё с-сгорело, с-сир! Эта б-безумная с-спалила д-дом. К-ковриков н-нет, — докладывал Лопцед.

— Что делать. Пойдёте так. Не знаю, где они прятались ночью, но сейчас собираются на окраине Кридона, чтобы похоронить обоих, — Цервемза прошёлся из угла в угол. — Думаю, вы должны успеть. Ещё раз повторяю: всех, особенно мальчишку и кота, брать живьём!

Тело Арнита, завёрнутое в походный плащ покоилось на большом камне. Рядом лежали два оберега: мужской и женский — всё, что осталось от Отэпа и Аханар. Вокруг стояли все их друзья.

Император подошёл к Секретарю и шепнул:

— Прости, даже если тебе не понравится моя поминальная речь.

Мисмак понимающе улыбнулся. Кайниол вернулся на своё место. Чуть помедлил и заговорил:

— Я никогда не считал себя сыном Арнита из Кридона, но когда-то он любил мою мать. И она… тоже. Спасибо им обоим за то, что я родился, каким родился и стал таким, каков есть. Арнит прожил непростую жизнь, совершил много дурного, но он погиб тогда, когда стал Истинным Императором. Прощай, отец!

Прощай и ты, Отэп! Верный друг и прекрасный учитель. Надеюсь, последние мгновения твоей жизни были не только мучительными, но и счастливыми.

Прощай, Анахар! Ждавшая его всю жизнь.

Ступайте, вас уже ждут!