Имаго

Я устало опустилась на скамейку напротив торгового центра, разглядывая людей с таким любопытством, будто оказалась перед огромным аквариумом. Из вращающихся дверей выходила очень грузная женщина: проталкивая свой внушительный бюст вперед пакетов с покупками, она постоянно пыхтела, и мне в голову пришла нелепая мысль о пароходике, пытающемся побороть речные волны. Позади с невероятно печальным лицом замер мужчина, ожидающий, видимо, пока «пароходик» проплывет. Мимо стремительно, как стайка неоновых рыбок, пронеслась толпа подростков в ярких жилетках и нарядных пуловерах. Вслед за ними, будто ожиревший сом, степенно проплыл усатый мужчина, обнимающий молодую симпатичную особу. – Здравствуйте.

Я вздрогнула от звонкого детского голоса и обернулась. За моей спиной стояла рыжая девчушка лет десяти, сжимая в руках стопку каких-то бумаг. Она решительно обошла скамью, плюхнулась на свободное место и уставилась на меня темно-серыми серьезными глазами.

– Я ищу своего папу, – сказала она, протягивая мне листовку, – вы не видели его?

Я взглянула на зернистую фотографию, и горло сжалось. На меня смотрел худой мужчина средних лет с пронзительными черными глазами. И… я видела его. Ночью, в переулке, пока кромсала когтями двух извращенцев, напавших на девушку.

– Нет, прости, – сложила я листовку пополам, – впервые вижу. Ничем не могу помочь.

Глаза девочки потухли, но она вздернула подбородок и заговорила громче:

– Если все же увидите, то знайте: его зовут Дэвид Майк Редмен, сорок четыре года, женат на Линде Джой Редмен, и у них есть дочь. Когда позвоните, спрашивайте Руфь Мел Редмен, это я.

Она улыбнулась, но напускное спокойствие легко рушила нервозность, червячками скользившая то тут, то там: дрожали пальцы, дергались уголки губ, бегали глаза – с моего лица на фото отца. Страшно потерять близкого человека, но еще страшней верить, что он вернется, хотя на самом деле его тело уже расчленено и ждет в холодильнике, как готовый обед для микроволновки.

Руфь встала со скамейки и отправилась дальше по улице, останавливая людей, чтобы задать одни и те же вопросы. «Видели ли вы моего папу?», «Знаете ли, куда он пропал?» Что-то темное во мне нашептывало грязную правду: «Да, маленькая Руфь, я знаю, куда пропал твой папа. За ним пришел монстр и немножко его убил. Ты уж прости, я бы могла дать тебе кусочек его бедра на память, но разморозка займет много времени…»

Я тяжело встала и пошла вперед, таращась под ноги. Монетка. Жвачка. Упаковка от конфеты. Солнце нещадно жгло глаза, когда я осмеливалась поднять взгляд выше дозволенной горизонтали, но все остальное скрывала плотная тень – от лица под капюшоном до рук в карманах. Люди слепо натыкались на меня, выплевывая вслед ругательства. Их бессмысленная суета меня не волновала.

Оставшиеся деньги я решила спустить на абсолютно ненужную чушь – казино. Обменяв одну половину на четвертаки, а другую спрятав в карман – «про запас», я замерла посреди зала, сжимая в пальцах картонный стаканчик с мелочью. Днем здесь было мало народу, но где-то в глубине зала грохотали игровые автоматы, весело заливались звоном желобки, по которым стекал никелевым ручьем выигрыш. Я уселась на высокий красный стул перед одним из металлических монстров с пятью барабанами. Классический «однорукий бандит». Пальцы обхватили круглую «вишенку» на конце длинного рычага, и я опустила его до упора. Изображения на экране смазались, побежали с чудовищной скоростью, дразня яркими красками и щелканьем. Первый проигрыш. Я бросила новый четвертак и опустила рычаг. В унисон автомату в голове дребезжали воспоминания – так много мыслей, словно я вмиг состарилась, и теперь ничего не оставалось, кроме как сидеть и лелеять эти светлые моменты счастья.

Промах.

Вспомнилось Рождество, когда Шерил пекла мясной рулет, а мы с Холли смотрели праздничный выпуск мультфильма про Микки Мауса и его друзей. Елка, густой снегопад за окном, чашка горячего шоколада, свитера и теплые слаксы. Шерил возилась на кухне, что-то бормоча и погромыхивая посудой (интересно, как она умудрялась оценивать вкус своей стряпни?). Проходя мимо нас, она окинула меня таким взглядом, что даже сквозь года мне стало неловко.

Пять дорожек одновременно выдали звездно-полосатые флаги, автомат изверг поток четвертаков. Я лениво сгребла их в стакан, но пара монет ускользнула из-под пальцев и покатилась по мраморному полу.

– Эй.

Я раздраженно мотнула головой. Наверное, какой-нибудь мистер Я-проходил-мимо-и-решил-помочь увидел монетки и надумал их вернуть.

– Кажется, это ваше. – Ну конечно! – Если вам не надо, я их себе оставлю, ладно?

– Ладно, – чопорно произнесла я, глядя на мерцающую надпись: «Вы выиграли!». – Нет проблем.

– Оливия?

Я медленно обернулась.

– Натан?