Имаго

Парочка, сидевшая через четыре стола от нас, нежно ворковала и вела себя в целом как обычные влюбленные. Лопоухий, но смазливый паренек лет восемнадцати глупо лыбился, глядя на свою спутницу, и постоянно поправлял манжеты отвратительной розовой рубашки с рисунком из треугольных кусочков пиццы. Лицо девушки мне никак не удавалось разглядеть: черты словно ускользали.

– Лив? Ты видишь ее лицо?

– Нет… а ты?

– И я нет. – Алекс нахмурился и посмотрел на официантку, неуверенно косящуюся в сторону нашего столика. – Вижу только фигуру. Забыл, какие у нее волосы, хотя смотрел пару мгновений назад. Странно, да? Но еще больше меня беспокоит то, что ты не видишь ее. Ведь Королева приходила к тебе во сне…

Паренек извинился перед девушкой и встал из-за стола. Мы втроем проводили его взглядом, после чего незнакомка пристально взглянула на меня. Брови строго сдвинулись над переносицей. Из всего этого мертвого, пустого лица ярко выделялось лишь свечение глаз, бледное, почти призрачное. Зеленовато-голубое, как туман над болотом.

– Черт, – прошептал Алекс.

В ладонь ткнулось что-то хрупкое и прохладное. Шприцы. Две штуки. Я кивнула и поднялась. Девушка повторила мое движение, не отводя глаз. Алекс тоже встал, сияя адской краснотой своего взгляда.

– Лив, – произнес он.

Я прошла по кафе, опуская жалюзи над окнами. В зал вынырнула парочка официанток. Их дежурные улыбки в секунду сменились недоумением. Алекс, подойдя к ним, нежно произнес:

– Идите в кухню и не высовывайтесь. Остальным передайте то же самое. Ключи отдайте мне. После вы ничего не вспомните, ясно?

Девушки робко кивнули. Одна из них запустила руку в карман на переднике и вынула ключи. С печальным звоном они упали в руку Алекса, а официантки засеменили обратно, понуро опустив головы.

– Лив, – снова произнес Алекс, бросив мне ключи.

Когда все двери в помещении были заперты – даже туалет, где томился спасенный паренек, – девушка улыбнулась, сверкнув белыми острыми зубами:

– Приятно познакомиться, уроды. Я сразу поняла, кто вы такие. Воняет от вас ужасно…

Она медленно двинулась по кругу. Улыбка, достойная глянца, исказилась, превращаясь в оскал – совсем как голографическая картинка из тех, которые коллекционируют дети. Я старалась смотреть только в жуткие светящиеся глаза и видела в них отражение себя самой. Глухо билось ее сердце, громче – сердце Алекса, стоявшего рядом. От незнакомки исходили волны непонятной силы, будоражащие каждый мускул.

– Не сотрясай воздух попусту. – Алекс казался спокойным, но я знала: он едва держит себя в руках.

Она сорвалась с места так быстро, что я испугалась. Алекс ловко уклонился и ударил ее кулаком в скулу. Девушка упала, но через секунду снова была на ногах. Тяжело дыша, она сверкала глазами, глядя то на меня, то на него. Я почувствовала, как закипает кровь в жилах, как сочится из желез яд. Взревев, я бросилась на девушку, но она предугадала это: ловко ухватила меня одной рукой за шиворот, второй – за пояс джинсов и отправила в полет. Позвоночник пронзила боль; столик подломился и завалился, погребая меня под обломками.

– Неважная у тебя помощница, – презрительно фыркнула девушка.

Все вокруг стало слишком ярким, пульсирующим. Я взглянула на левое предплечье – кровь струилась из широкого пореза, пачкала красный пол. Алое на алом. Я встала, пошатываясь, и бросила на противницу свирепый взгляд.

– Неужели ты думаешь меня вот этой штукой убить, а? – Девушка игриво закусила губы, глядя на Алекса. В руках у него угрожающе сверкали иглы шприцев.

Он атаковал справа, но она увернулась и ловко взмахнула рукой – шприц, прощально блеснув, исчез в недрах кафе. Я вытащила из кармана свою порцию физраствора. Один шприц треснул, но второй уцелел.

Девушка осклабилась. Алекс бросался на нее раз за разом, но снова и снова она ускользала от мощных ударов, будто была призраком.

– Кремень, – сказала она, играючи парируя очередной выпад, – но недостаточно…

Ее хрупкие руки с аккуратным маникюром превратились в хищные чудовищные лапы. Кожа на пальцах слезла тонкими лоскутами, обнажая бурое нутро. Имаго пошла на Алекса в упор, размахивая когтями так, что воздух наполнился громким свистом.

Зайдя со спины, я ударила ее в шею иглой. Поршень опустился, впрыскивая прозрачную жидкость в артерию. Перед моим лицом сверкнули безумные глаза; лапы схватили меня за горло и сжали с такой силой, что затрещали позвонки. Судорожно трепыхаясь, я попыталась ударить по этим светящимся зрачкам, нависшим надо мной. Где-то на периферии Алекс старался встать – кажется, ему сильно досталось, – но снова и снова падал. Руки стискивали горло, я почти почувствовала, как сминается трахея. Легкие вспыхнули, готовые лопнуть от нехватки кислорода, голова пошла кругом…

И все прекратилось.

Хватка ослабла, и я упала на колени, жадно глотая воздух. Горло ужасно болело, но единственное, что было важно сейчас, – это шприц, все еще торчащий в шее девушки. Она рухнула рядом и закричала, беспомощно корчась. Ее глаза, прежде похожие на жидкое олово, погасли, став обычными глазами подростка.