Имаго

Я отстранился и вытащил из ее рта пальцы. Укусы неприятно саднили, но я знал, что вскоре, хоть и не так быстро, как прежде, они затянутся. Холли так и сидела с приоткрытым ртом, сочащимся слюной.

– Эй… Холли. Эй.

Ее глаза погасли, губы снова сомкнулись. Я вытер мокрые пальцы о засаленные джинсы.

– Похоже, вопрос о твоем дальнейшем питании решился сам собой?

Холли моргнула. И расплылась в холодной, незнакомой, недетской улыбке.

* * *

К полудню метель улеглась, и унылое шоссе, окруженное все теми же унылыми степями и низкими синеватыми горами, стало нагонять вселенскую тоску. Холли мирно спала, но я все равно нервно косился на нее время от времени. Ее глаза источали свет, такой яркий, будто вся она состояла из чистой энергии. Взгляд Королевы – безумный, пронзительный и холодный – не подходил к нежному детскому лицу, создавал такое же нелепое впечатление, как голова бородатого мужчины на теле младенца. Я потер переносицу. Бодрствовать днем было невыносимо. Две недели мы ездили, и порой приходилось останавливаться во вшивых гостиницах и мотелях, спать днем, пока Холли смотрела мультики. Левая рука начала терять чувствительность. Сегодня я долго и с силой щипал ее, но тщетно – будто мнешь мешок с мукой. Это меня беспокоило – с одной рукой будет сложно отбиваться от слуг Королевы. С другой стороны, я уже достаточно пожил, даже для имаго… Из груди вырвался протяжный вздох: каждый раз при мысли об Оливии щемило сердце. Худшим было то, что я не знал, жива она или нет. На кого я оставлю Холли, если погибну сам?

В мыслях что-то шевельнулось, мелькнуло тенью и исчезло, оставив зияющую пустоту. Я резко нажал на тормоз. Машину занесло на мокром асфальте; Холли проснулась и закричала, а пейзаж вокруг смазался, как на смертельной карусели.

Страшный удар бросил меня на рулевое колесо. Крик оборвался.

На блестящие осколки стекла на шоссе медленно начал падать снег.

Глава 18

Я вижу ее глаза. Явно и четко. Почему так? Ведь только зрячие могут…

Алекс!

…увидеть ее лицо.

Ее черты, хрупкие и одновременно дышащие силой. Зрячих не существует. Есть лишь непонятные сбои в защитной завесе, не более. Оливия…

Алекс…

…не смогла увидеть лицо той имаго в кафе.

Я обернулся. Вокруг кружила страшная тварь: пасть, разинутая в зубастой улыбке до ушей, светящиеся голубым глаза, обжигающие бессмысленной ненавистью. За гладким блестящим черепом тянулся шлейф длинных светлых волос, вросших в кость.

– Я знаю, что ты ищешь, – произнесла тварь голосом, в котором слились демонический бас, скрежет и женское сопрано. – Игла… тебе нужна Игла, мальчик?

Длинные заостренные когти на растопыренных пальцах были похожи на опаленные зубья грабель.

– Игла тебе не поможет, – зашептала и захихикала тварь, описывая круги вокруг меня. – И никому не поможет…

Алекс!

Я кашлянул, что-то теплое выплеснулось на губы. Подняв руку, я обтер их. Пальцы обагрились кровью.

– Время умирать, мальчик

…

В моем теле зияла дыра. В гниющей плоти копошились черви и разноцветные личинки. Их стремительные пляски причиняли боль, зубы выгрызали тоннели во внутренностях. Тварь смеялась, шептала и вилась вокруг.

– Время умирать!

Передо мной предстала обнаженная Оливия, прекрасная и улыбающаяся. Я с ужасом увидел, что держится она, лишь обвивая мою шею, – нижняя половина тела отсутствовала, и из разодранного живота яркой гирляндой свисал клубок кишок…

– Я люблю тебя, Алекс, – прошептала Оливия и обхватила меня так, что я начал задыхаться.

– Умирать!

Я открыл глаза, и видение отступило. Чувствительность тела вернулась, но сейчас об этом можно было только пожалеть: сломанные ребра горели, куртка промокла от крови и снега. Сквозь пелену я разглядел Холли. По ее чумазым щекам струились слезы.

– Алекс, ты жив! – Она сделала пару шагов и рухнула рядом со мной на колени.

Я с жалостью смотрел, как маленькие ладони размазывают слезы по щекам. Дрожащая рука потянулась навстречу и коснулась лица девочки.

– Не плачь, Холли. Я в порядке.

– А если бы ты у-у-умер?! – причитала Холли, громко всхлипывая. – Как бы я тогда… одна… сначала Оливия, а теперь… – Она заплакала, и в голой степи, окруженной синими скалами, далеко раскатился звук ее рыданий.

Я обернулся, ища взглядом место аварии. Машина, взрезавшаяся в столб, спокойно стояла в снегу, наморщив капот, словно над чем-то тяжело размышляла.

– Идиот, – прорычал я, удивляясь сам себе. – Это ж надо!

– Что произошло? – спросила Холли срывающимся голосом. – Почему мы разбились?

Я замялся. Стоило ли говорить про странный импульс, пронесшийся у меня в мозгу? Нет. Нельзя обнадеживать ее заранее.

– Я потерял управление. На мокрой дороге повело.

В глазах Холли я прочел страх: половина моей левой кисти осыпалась, включая безымянный палец и мизинец. Я поднес к глазам ладонь, разглядывая оставшиеся три пальца.

– Что это?

Время умирать…