Иметь и не потерять

Кроме пушнины в Западной Сибири шла и широкая добыча боровой и водоплавающей дичи на мясо. С 1928 по 1931 год ее заготовка составила около 4 млн особей (данные Центросоюза). И такой уровень держался вплоть до 1941 года. В годы войны (1941–1945 гг.) объемы заготовок пушнины резко возросли, так как она шла на экспорт в обмен на товары, крайне необходимые для фронта. Тогда были организованы специальные промысловые бригады, состоящие из не пригодных к военной службе мужчин и подростков. Верховодили в них опытные охотники-профессионалы, постигавшие таежные премудрости едва ли ни с детского возраста.

Бригады просуществовали почти двадцать лет. Лишь в 60-е годы прошлого века были созданы государственные промысловые охотничьи хозяйства (госпромхозы), штатные охотники в которых занимались не только пушным промыслом, но и заготовкой мяса диких животных, сбором ягод, грибов и лекарственных трав. При государственном переустройстве (1992 г.) госпромхозы были ликвидированы.

В настоящее время лишь отдельные охотники-промысловики занимаются добычей пушнины и дичи по индивидуальным договорам. Но все реже и реже находится смельчаков способных противопоставить себя дикой природе и вынести тяжелейшие испытания, ибо промысловая охота – занятие не для слабых духом и физически людей, а для отчаянных, опытных, знающих природу трудяг, и нет в тайге кого-либо равного охотникам-промысловикам, как нет никого выше профессионала в любом деле. И не каждый человек может стать промысловиком – особые данные нужны, и прежде всего: выносливость, хладнокровие, упорство… Да и тайга не примет в свои уделы любого желающего. Разве что отъявленные браконьеры, готовые за деньги и жизнь в тайге оставить, пользуясь тем, что многие промысловые участки сейчас брошены и пустуют, нет-нет да и бесчинствуют в них, добывая пушнину для контрабандной продажи.

* * *

Увлекаясь охотой более семидесяти лет, глубже и глубже осознаю ее благотворное влияние на человека, но человека светлого, не устремленного к стяжательству, хвастовству, чванству. А если этот человек, выбирает охоту своей профессией – промысловик, то природа выковывает в нем такие качества характера, которые вряд ли можно приобрести, занимаясь любым другим делом: смелость, решительность, выдержку, выносливость… Он силен, надежен, непримирим к злу. Именно охотник-профессионал никогда не убьет ненужного ему зверя или птицу, стельную лосиху или матку с выводком, не напакостит в природе, потому что без нее он безработный. А в каких только мыслимых и немыслимых условиях, непредсказуемых обстоятельствах, оказывается порой промысловик! Чего он только ни увидит, ни переживет – нередко на грани жизни и смерти, оказываясь один на один с диким миром! Представить невозможно, познать – трудно. Чаще всего такими удальцами являются люди, близкие к природе – сельские жители, так как городской человек, рожденный и выросший в тепличных условиях, редко принимается природой. Можно с уверенностью сказать, что каждый истинный охотник-промысловик по-своему самобытен, глубок, интересен, но и среди них встречаются люди исключительные, поразительно колоритные и внешне, и духовно, мимо которых не пройти, не задержавшись взглядом, не изумившись. А если удастся узнать такого человека поближе, теснее, то откроются такие охваты его внутреннего мира, такой кладезь мудрости и дивных рассказов, что душа потонет в ознобе тех чудес, потрясающих таинств, и у любого, даже никогда не писавшего, возникнут мысли о сочинительстве.

Судьба неоднократно сводила меня с охотниками-промысловиками, профессионалами своего дела, обладающими уникальными знаниями природы. Кто-то из них остался в памяти светло, трогательно, кого-то увели от промыслов жизненные обстоятельства, а с кем-то до сих пор греется душа при редких встречах. Но из всех этих знакомых для меня охотников особо заметен завзятый таежник – Канушин Анатолий Михайлович, устные рассказы которого и легли в основу этого романа.

Роман написан с авторскими ремарками, с сохранением всех подлинно географических названий и лексики таежника.

Пролог

Сибирь! Это слово порождает неохватные разумом ассоциации. Мысли тонут в бескрайности пространства, наплывающего от холодных берегов северных морей через запредельные тундры, тайгу и степи, равнины и горы… Разве можно, например, представить весь разгул разнотравья, поднимающегося от бархатистых мхов до ржанцов в пояс, ковровую вязь цветов, режущих взгляд яркостью всех красок радуги? А леса? От карликовых сосенок в лесотундре до могучих кедров в дремучей тайге. А перехватывающий дыхание холод, метели и непролазные снега в зиму? Грозовые ливни и обжигающий зной летом? А короткие, с воробьиный поскок, ночи в накате лета, и такие же дни в разгар зимы? А зверье: от медведя и лося до соболя и речной выдры? А птицы? А рыба?.. Всего и не перечислить: познать Сибирь во всех ее проявлениях: образах, красках, запахах невозможно даже коренному сибиряку, и даже за всю жизнь.