Иметь и не потерять

Солнце обметало краснотой макушки леса, небо поголубело, мороз подобрел – вверху потек короткий зимний день, а внизу, в сплошном хаосе заснеженных сучьев и валежника, еще прятались сумеречные тени.

Снова залаяли собаки, и снова бег до захлеба в морозном воздухе, до пожара в груди и ломоты в висках, притом глаз да глаз нужен, ловкая осторожность: случись чего, и никто не поможет, даже собаки.

И так весь день, к тому же охотник не только идет по лесным крепям, но и читает тайгу, отмечая в ней все мало-мальские изменения. А если повезет, если собаки наткнутся на след соболя, и вовсе не до отдыха, не до сна, не до знакомых троп. Уведет хитрый зверек туда, куда не забредешь ни из любопытства, ни из расчета на весомую удачу. И упластаются за ним и охотник, и собаки, и добро, если не напрасно, а то и впустую пройдет та запарка – соболь малейшую оплошность человека или собак чувствует и уйдет, только моргни. А бывает такое, что и всю морозную ночь приходится караулить затаившегося под валежником зверька, согревая себя только теплом от костра.

К ночи, в сумерках, усталый охотник увидел свое зимовье и обрадовался: его ждали тепло и добрый отдых. И сил вроде бы прибавилось у него, и лыжи как бы лучше заскользили.

Опять кружком расселись усталые собаки на утоптанной площадке возле зимовья. Охотник с трудом, с темными всполохами в глазах, нагнулся, снял лыжи, обстукал их друг о дружку и сунулся в сени. Холод метнулся вместе с ним в избушку, нырнул под нары.

Нырнули туда, на сухое сено, и собаки. И они выложились в полноту сил по таежным завалам, выискивая ценную добычу, и им нужен полноценный отдых, чтобы с рассветом вновь закружиться по глухому лесу.

Чувствуя, как отходит задубелое на морозе лицо, охотник снял карабин, мешок-понягу и расправил плечи. Ему показалось, что вместе со всем этим он снял и сковывающую его усталость.

Забить печку дровами – минутное дело, и скоро буйные огоньки замелькали в круглых дырочках дверки. Приготовленное варево – и себе, и собакам – охотник тут же поставил на железку.

Окна задернулись непроглядной темнотой, и хозяин зажег лампу – весь запас продуктов и вещей он забросил в зимовье еще с осени, по чернотропу, часть вертолетом, а часть на лошади. Ведь жить ему в тайге не месяц и не два, а почти четыре…

Пока нагревалась печь, устаивалось тепло, охотник почистил карабин, расправил на пяльцах добытые шкурки зверьков и определил их сушиться в дальнем углу зимовья.

С теплом пришли вкусные запахи еды, и охотнику до боли под «ложечкой» захотелось есть. Но всему свой черед: сперва он всегда кормит собак – верных помощников и друзей-защитников. С ними охотник не только делит все тяготы промысла, но и разговаривает, и собаки по интонации голоса, выражению глаз, мимике, жестам понимают хозяина, а уж он их – тем более.

«Кто у нас сегодня отличился?» – спрашивает охотник, намешав в тазе варево.

И к тазу подойдет только та собака, которая, по общему признанию всех остальных и хозяина, заслужила первенство, заслужила в дневном промысле. И собаки, и охотник о том знают точно. Тут не схитришь. И лучшая на прошедший день собака ест из тазика одна. Уж так охотник их воспитал, добился полного повиновения ему упорным трудом. Даже полуобглоданную кость любая его собака без всякого сопротивления отдаст хозяину – стоит только ему этого захотеть.

«Кто еще у нас здорово поработал?» – снова спрашивает охотник. Переглядывание, топтание на месте, и тогда хозяин, видя их замешательство, нетерпеливое повизгивание, называет имя достойной. И она ест одна досыта. А уж после подходят к тазу с едой остальные.

Садится за стол и охотник, ест спокойно, неторопливо, умеренно. Часть еды он оставляет на утро.

Ночь за окном густет до земляной черноты. Даже ближних деревьев не видно. Пора на отдых. Раным-рано снова вставать и снова повторять привычное. Одно в этом деле неповторимо – сам промысел. Каков он будет на следующий день? Что ждет охотника в глухих таежных лесах? А не блеснет ли удивительной шубкой соболь? Не рыкнет ли в чаще какой-нибудь хищник: медведь-шатун, рысь ли или росомаха… Ко всему надо быть готовым.

Спят собаки, развалившись: кто пластом, кто на спине, – дергаются, взвизгивают во сне. Гасит лампу охотник и лезет на нары, на мягкую постель. Он один на огромную округу. Но с ним верные помощники – собаки, без которых человеку в тайге не прожить.

Ночь течет за окном. Ходики отсчитывают время.

Глава 1. На первых тропах

1

За верхушки островного леса пряталось солнце, растекаясь по угольно-черному узору веточной вязи. Оно золотило дальний плес широкого Иртыша, мелкую рябь крутой протоки, отрезавший от пологого берега долгий, неохватный глазам остров, и береговой яр, к которому скатывался обнесенный пряслами огород.