Иметь и не потерять

Привезли клетку с медведем на санях, выгрузили посредине поляны. Канитель, разговоры. Подождали, пока все собрались, бросили жребий, расставили охотников с собаками по периметру поляны. Все… А с нами напросился кинооператор с телевиденья. Поглядел я на него и подумал, что зря пошел на уступки и взял этого оператора: аппаратура у него громоздкая, в объемном кожаном футляре, куда с ней снимать бешеную травлю медведя? Да еще вольного – без привязи. Риск, да еще какой! А ответственность за все – моя. И, чтобы иметь телевизионщику хоть какую-нибудь моральную поддержку, я его и нашего фотографа-любителя Ходаренко поставил рядом, причем строго наказал: ни в коем случае не пытаться бежать, если вдруг что-нибудь случится.

Убедившись, что все идет по задуманному, я стал на лыжи и принялся накатывать лыжню от клетки с медведем до небольшой площадки, отделенной низким переносным ограждением от общего пространства, за которым в целях безопасности и нужно было находиться во время травли. В руках у меня ружье, которое я взял вместе с папковыми патронами, снаряженными пулей, у одного из наших охотников. Лыжню я катал для того, чтобы успеть как можно быстрее отъехать от клетки, после того как будет открыта ее дверца. Для подстраховки неподалеку от меня стоял Борис Прядкин с двумя собаками: моей Ангарушкой и его хваленым чисто белым псом Соболем.

Прокатал я лыжню, открыл распашную дверцу – и скорее на свою площадку. Слышу, кричат: «Михылыч, медведь за тобой бежит!» Оглянулся, а зверюга этак неторопливо двигается ко мне. Стрелять? Тогда никакое испытание собак не состоится. Да и что подумают обо мне другие охотники? А у меня в руках шестигранный штырь, которым запирали дверцу клетки, поднял я его и навстречу медведю, да как крикну: «А ну, пошел! Пошел!» Зверь остановился, помедлил немного и назад, в клетку, – но только на какой-то момент: быстро выскочил из нее и стал озираться. Я кричу: «Спускайте собак!» В горячке, еще не погасив злобу, те кинулись гурьбой медведю навстречу, а он как рыкнет да привстанет на дыбы. Собаки и в разные стороны – смелость их сразу испарилась. А первым из них рванул мимо охотников «медвежатник» Соболь. И тут, вопреки моим наставлениям, вышло все наоборот: Ходаренко и оператор как увидели, что медведь, отогнав собак, остался свободным, так и бросились в бега, да в разные стороны. Зверь, ясно, кинется за тем, кто убегает, и ему почему-то больше фотографа понравился кинооператор. Проскочил он мимо меня, в пяти метрах, и за беглецом. А тот бросил кожаный чехол на снег, положил на плечо увесистую камеру – скорее интуитивно, чем сознательно: когда жизнь в опасности, тут не до заботы о ценных вещах – и засеменил дальше. Медведь и накинулся сперва на кожаный футляр, давай его рвать в клочья. А оператор был в валенках. Поскользнулся он на льду какой-то бывшей лужи, присыпанной снегом, и упал на спину. Все это близко от меня – шагах в пятнадцати. Зверь бросил футляр – и к оператору. Я на лыжах – к ним. Ангарушка рядом. Но стрелять опасно – все в резком движении: зверь лапами рвет человека, а тот отбивается от него ногами. Чтобы отвлечь медведя на себя, я стрельнул вверх. Повернул зверь голову в мою сторону и стал приподнимать оператора левой лапой. Я ему в эту лапу и выстрелил. Бросил медведь оператора – и на меня. Открыл я ружье, чтобы мигом перезарядить, и похолодел: донышки у патронов отлетели, а бумажные трубки остались в патронниках – новые патроны не всунешь! Попытался выковырнуть хотя бы одну из них – не получается, а зверь рядом. Вонючим его дыханием потянуло. Тут Ангарушка, словно почуяв беду, запрыгала перед медведем, залилась лаем, отвлекая его от меня. А я стал пятиться к группе березок, стоявших неподалеку, продолжая попытку освободить патронник от прилипшей к металлу бумаги. Ковыряю ногтем в стволе, а краем зрения вижу, что оператор ползет – встать не может. «Оттащите человека подальше!» – Кричу. А тащить некому – все разбежались, и даже те, которые стояли с ружьями.

Фотограф Ходаренко суетливо старался влезть на дерево, но только скользил по стволу без сучков. Я ему: «Убью, хохол, если не поможешь человеку!» А сам к березам клонюсь. Медведь лапами старается подхватить Ангарушку, да она увертливая. Тут Борька Прядкин подбежал с ножом. Я быстро одну трубку выковырнул и вставил новый патрон. Теперь мое взяло: навел мушку на зад зверя и, поймав момент, выстрелил в крестец. Медведь сразу осел. И, словно угадав его беспомощность, многие собаки кинулись к зверю, начали хвать его за бока. Тут уж я быстро зарядил оба ствола и стал смотреть, как идет травля. А сам вроде тяжелым-тяжелым стал, словно на меня навесили пудовые гири – сказалось крайне острое напряжение. И как-то медленно, не искрометно, проявились мысли собственного осуждения: ведь знал, что папковые патроны могут подвести, обрыв донышка при большом заряде пороха у таких патронов неминуем – это их общий недостаток. И что бы было со мной, если бы не Ангарушка?..

Глава 6. В купели дикой природы

1