Имя разлуки: Переписка Инны Лиснянской и Елены Макаровой

‹…› Меня так взвинтили с переизданием книжки (Ахматова – Цветаева), что и о ней думаю, не знаю, как написать «После книги», как саму книжку сделать более доступной для малоискушенного читателя. ‹…› Я боюсь перечитывать саму книжку, теперь, совершенно к ней охладев, я опасаюсь, что начну из нее убирать дерзости, охолаживать текст, который писала с такой страстной убежденностью в своей правоте! Неплохо было бы охолодить и цветаеведов, которые на основании моей книги делают свои работы и утверждают, что Цветаева выше Ахматовой. Слава Богу, они на меня не ссылаются, а просто крадут. Так, напр[имер], на последней конференции о творчестве Цветаевой выступила с докладом Ирма Кудрова, взяв за основу, т. е. почти всю главу «Срочный ответ», развивала тему двойничества: (невидимка, двойник, пересмешник). То, что нет на меня ссылки, это хорошо. Только написав эту злополучную книжку, я осознала свою сверхзадачу – расшевелить литературоведение. Вырвать его из копания в грязном белье и вовлечь в копание в текстах, находить связи меж поэтами, видеть общий организм.

А я еще, балда, следуя чрезмерно стихам Пастернака – «Не надо заводить архивов, над рукописями трястись» – все черновики уничтожила, а там, сама знаешь по себе, было очень много сведений «вокруг», которые мне очень бы пригодились. ‹…›

Скоро придет Изольда. И начнется чистый быт. У нее от лука какая-то бешеная аллергия. Сяду, буду потихоньку нарезать лук. Я уже приспособилась, как лук, например, удерживать, а левой рукой нарезать. Так и хлеб, и сыр уже умею нарезать, кроме того, правой рукой надо делать попытки, без моей воли не обойтись. Не восстановить все целиком. Настроение как-то выравнивается, тьфу-тьфу – тревожные состояния все реже. ‹…›

148. Е. Макарова – И. Лиснянской 13, 15, 18 ноября 1994

13.11.94

Дорогая мамочка! Надеюсь, Юля уже передала тебе лекарство, 100 долларов и письмо с костюмом, – письмо, может быть, хандрючее, я его не перечитывала, но ты не обращай внимания на это, поскольку объективно, вышел сбой, из очень сильного ритма я провалилась в пустоту, в аритмию, и это, естественно, вызвало реакцию.

Маня уже три дня трудится. Рассказывает, как носит подносы, какие песенки напевает себе под нос, когда боится уронить поднос. Может, это какой-то опыт ‹…› Тут не пристают, этого нет, Манин наставник 40-летний араб, и арабы никогда не тронут пальцем, они больше смерти боятся потерять работу в фешенебельных местах.

Федя сегодня первый день работал в Тель-Авиве с киношниками, еще не приехал, жду его с нетерпением, что расскажет?

Билл в полном упадке духа. По всем радио передали об ограблении в его квартире, о сумме миллионной, – он просто так подавлен, это 46 вещей, некоторые самые его любимые. Но он не может, конечно же, соотнести эту потерю даже с потерей отца в прошлом году, – отца он любил, но так не был подавлен его смертью, как сейчас грабежом.

Манька пришла с работы, – она в короткий срок научилась многому, как сервировать стол, как подать чай и кофе, похоже, это хорошо. М.б., платить ей, чтобы она убирала свою комнату? Там здорово кормят, как она нам сообщила. Федя, судя по всему, будет жить 2 месяца в Тель-Авиве, Маня – будет работать 3 раза в неделю, так что и обед не надо будет готовить так часто.

Когда детей подолгу нет дома, очень скучаю. Когда сам занят, не очень замечаешь, а когда нет глубокой занятости, – ждешь, когда они появятся. Скоро я переломлю себя и сяду за что-нибудь, хоть за какой-нибудь паршивый рассказ. Пока работаю 2 раза в неделю в музее, еще, м.б., буду в интернате, постараюсь в те же дни, если выйдет. Будет все это стоить 2000 шек., месячная плата за квартиру. Остальное будет на Сереже. Федя зарабатывает 2–3 тыс[ячи] в месяц на переводах. Он нарасхват – из-за иврита. Давид Маркиш[231] сейчас в кабинете министров, и он то и дело посылает Феде переводы русской прессы на иврит, очень прилично платит. У Феди в «Зеркале» вышел перевод куска романа Йоэля Хофмана – здорово, и он уже закончил переводить его повесть «Кецхен» – тоже очень здорово. Думаю, за несколько лет такой работы Федя накопит и опыт, и деньги, и сможет учиться в Лондоне. Кто бы знал, что из него вырастет такой разумный человек, умеющий работать! Может быть, и Манька станет такой? Еще мне нравится в Федьке то, что он не халтурит. Многократно переписывает переводы, очень ответственно относится к ритму текста, советуется всегда, если чувствует, что не находит точного выражения. Семену Израилевичу ужасно бы понравился Федя, я просто уверена, что они вдвоем могли бы обсуждать все детали Книги Пророков, историю, – Федька совершенно не болтун, правда очень много знает на эту тему, и у него есть свои воззрения на тексты. Ему было бы тоже очень полезно беседовать с Семеном Израилевичем. ‹…› Уже полночь, пойду мыть посуду. Оставляю ее на тот момент, когда Феденька придет, – чтобы слушать его и мыть, – но, видимо, придется мыть без него.

15.11.94