Имя разлуки: Переписка Инны Лиснянской и Елены Макаровой

Еще прочла очень интересную книгу В. Франкла «Человек в поисках смысла». Есть у него глава «Психолог в концентрационном лагере» – автобиографическая, – я хочу дать ее в Москве студентам. Хотя я теперь не совсем понимаю, чему должна их там учить. Утром мне позвонили из их офиса, спросили, могу ли я делать со студентами всякие ритуальные глупости, типа пуримских или ханукских, – я сказала, это совсем не то, что я намереваюсь делать в Москве. Честно, как бы я ни стремилась к вам, я не собираюсь десять дней учить студентов, как лепить уши Амана. Так я им и сказала. Амен! Знаешь, откуда «амен»? От «эмуна» – вера. ‹…›

20.12.94

Были на ужине с Евтушенко и Шимоном Пересом. Как всегда, приключение. Мы с Джоном, директором театра в Женеве, перепутали зал, где-то стояли за какими-то номерами, потом выяснилось, что это не тот зал, когда пришли в тот, увидели Переса и Евтушенко, произносящего бесконечно бессмысленную речь по-английски. Еще были Баух, Гробманы[234], Давид Маркиш и представители радио (четыре штуки), фотограф. Мы опоздали, были совершенно промокшие и навеселе, Евтушенко как старый развратник, ставший порядочным семьянином, спросил меня, а где твой муж? И Пересу – она дочь знаменитой поэтессы, тоже пишет, но мне больше нравится как женщина. Потом Ев[тушенко] порол полную чушь, например, что американцы не знают Тиля Уленшпигеля, а вот Джон (шепнул мне на ухо) несколько лет тому назад поставил с Бостонским симфоническим оркестром Тиля Ул[еншпигеля], и он сказал, что перевод был новый и что либретто всем было знакомо. Советские столько врут, непереносимо! Скромности ну никакой. Евтух – это квинтэссенция, конечно, наш Шимон Перес выглядел рядом с ним скромным хорошистом. Еще советских характеризует полное отсутствие интереса к другим людям и мнениям. Если они случайно встретились за столом, они будут наперебой представлять себя. Вопросов друг другу не зададут. Это несчастье. Там они были массой, а здесь – индивидуумы, забывшие о нормах достойного поведения.

29.12.94

Мамик! Вчера мы с тобой так хорошо поговорили поутру. Какой голос у Феди, а? Только что пришла с работы, Сережа сказал, что шведы прибудут 15 января, двое или трое. Надо будет подготовить все так, чтобы они впечатлились. В это же время надо будет готовиться к работе в Москве и заканчивать приготовления с выставкой. Чтобы по возвращении я успела все это смонтировать к 15 февраля. Потом, возможно, я буду в Праге, 10 дней зверской работы (если все будет как задумано), и с марта до мая продых. ‹…› Наверное, все бы было иначе, если бы у меня не было столько интересов. Тогда бы, воленс-неволенс, я бы больше писала, стала бы профессионалкой. А так каждый раз начинаю заново, как музыкант, который работает учителем рисования, и, в какие-то моменты, рисунки превращаются в нотные знаки, и начинается музыка, каждый раз сначала. Такая странная судьба, если подумать. Бросок в 16 лет, несколько неудачных попыток, отсутствие концепции, спешка. ‹…›

Этот год был весьма наполненным. Лучше 93-го. Может, 95-й будет неплохим. Если б что-нибудь сочинялось! Все думаю сквозь работы и заботы о каком-то романе. Про странную любовь. Но, чтобы его написать, нужно полное уединение. Я чувствую какие-то интонации и линии, но еще очень далеко от того, чтобы сесть и посмотреть, что же это такое. Или боюсь? Забираться в новый рисунок, где множество тончайших карандашных линий и яркие мазки маслом с жирными разводами по краям. Это должна быть фактурная вещь. Многофактурная любовь! Фактура на иврите «текстура». Мамик, подумай, ты мой единственный собеседник, только тебе я могу говорить почти все, что приходит в голову. Ты такая кчемая мать!

Надо привести дом в порядок. Завтра у нас все встречают Новый год, так что пока пока. Целую тебя и Семена Израилевича. И желаю вам стихов, благополучия, вдохновения, всего. Сколько испытаний выпало России, и ничто не прошло мимо вашей судьбы. Что за опыт?! Какой Монтень его опишет?!

1 января 1995 г.

С чего начался год? Солнечное утро. Письмо с острова Фиджи. Племянник Амалии Секбах выслал две ярчайшие глянцевые открытки кораллов с острова Фиджи, написано «прекрасные кораллы Фиджи» – и зооморфная ваза с давних времен в виде птицы на желтом яичном фоне. Между фотографиями – старое черно-белое фото – Амалия Секбах, властная, статью – в бабулю, дама в годах, и мистер Бух[235] пяти лет, в кудряшках. Она его за руки держит, чтобы не вырвался из кадра. Что значит это послание? ‹…›

2.1.95

Сегодня получила ожидаемое – письма твои чудесные! ‹…› Какая досада, что ты потеряла 50 стр. текста со стихами! ‹…› Мамик, а что за «послекниги» ты пишешь? Новый взгляд? Уточнения? Опровержение на себя?

Сегодня я работала целый день. Над выставкой и с детьми, думаю, еще несколько дней работы над выставкой, и все полуфабрикаты будут готовы. После приезда смонтирую, и все. В Музее косятся – что это я так много работаю над небольшой (хотя большой, на самом деле) экспозицией. ‹…›